Славянская мечта

Диана с подругой тоже задерживались. Зато, как можно было заметить по посуде за столиком, здесь уже давно расположился Самосвалов, эмоционально рассказывая какую-то историю двоим незнакомым Ростиславу мужчинам. Один, среднего возраста, сидящий между собеседниками, сомнительно улыбаясь, смотрел куда-то вдаль и иногда почесывал левой рукой висок. Другой, интеллигентного вида молодой человек, держа в правой руке не горящую сигарету, а в левой зажигалку, так проникся рассказом Самосвалова, что, кажется, даже забыл прикурить сигарету. Сам же Гриша, потрясая перед собой ладонями с широко расставленными и чуть согнутыми пальцами, словно готовился вцепиться кому-то в шею, с пылом продолжал свой рассказ:

– Я ему говорю: «Хорошо, я не вчерашний, всё понимаю! Готов оказать помощь, так с-сказать, на развитие. Сколько?» Этот ишак берёт бумажечку и аккуратненько так рисует мне единицу с четырьмя нолями. Я говорю: «Ого! Понял вас, молодой человек!» И ухожу. Делать нечего, иду к начальнику. И тут, представляешь? На двери начальника надпись «Савченко В.В.»! Дружбан мой! Мы с ним когда-то, ещё старлеями, на овощном рынке продавцов краденого сахара шугали. Потом он, оказывается, давно ушёл с милиции и расцвёл здесь. З-захожу в кабинет. «Здрасьте!», – говорю. Шо ж у вас, товарищ начальник, за беспредел тут творится? А он мне говорит: «Гриша! Ты шо, с ума сошёл? Своих не признаёшь?» «Другое дело», – говорю. Тут я ему всё рассказал. «Другу, – говорю, – помочь надо». «Не вопрос, – говорит. – Давай помогу». Спрашиваю: «Сколько?» А он мне: «Гриша, ты шо, дурак? Какие сколько? Мы друзья! Я с друзей денег не беру!»

«Господи! Как же они похожи на персонажей картины „Охотники на привале“ кисти Перова», – удивлённо отметил Косовский, усаживаясь отдельно таким образом, чтобы просматривалась вся терраса.

– Теперь представляешь, сколько я тебе с-с-сэкономил? Я тебе говорю – это моя тема! Хорошо, шо ты мене сразу позвонил! Без меня п-пораздаёшь все деньги и голый останешься!

– Григорий Николаевич, сколько я вам должен? – серьёзным голосом спросил молодой человек.

– Давай так! Я всё решу до конца, а потом посчитаем, прикинем, короче обижать не стану.

– Договорились…

– О! Друзья, у меня встреча, н-надо уходить, – Самосвалов заметил сидящего через столик Косовского. – Да! Шось я гроши оставил, в машине, наверное! Витя, рассчитаешься? Потом с меня высчитаешь.

– Да какие проблемы, Григорий Николаевич! Не будем так мелочиться!

Молодой человек наконец-то прикурил сигарету.

– Ну вот и отлично. До свидания.

Через мгновение Гриша важно восседал уже возле Ростислава.

– А вы всё в своём репертуаре, Григорий Николаевич, – Косовскому очень захотелось подтрунить Гришу за бесконечные мелкие аферы, создающие партнеру дурную славу, – мажориков разводите. Вернее, правильней будет сказать – водите несчастных, юных буржуа по коридорам бюрократизма! Вы мне очень напоминаете Ивана Сусанина, только вот у вас цели менее благородные, слишком меркантильные.

– Шо я могу сделать? Попросили п-помочь. Я же не могу отказать! Не бесплатно, конечно, но п-помочь должен…

– Конечно! Оставишь парня в одних трусах, так он ещё и радоваться будет!

– Ладно! То всё ерунда, – Грише удалось перевести разговор в другое русло, – я сегодня одного бывшего сослуживца встретил в экологии, кстати, был там по делам именно этого мажора, так он мне по секрету рассказал про конфликт между их шефом и Сашей Радужным.

– Интересно…

– Он не может узаконить свой кабак. Они работают полулегально! Кажется, это то, шо нам нужно.

– Давай выкладывай подробно…

Довольно противоречивые эмоции появлялись у любого человека, знакомившегося с хозяином ресторана «Любава». Дело в том, что имя и фамилия так же подходили Саше Радужному, как фотографии прославленного шахтера, вышедшего из шахты в каске, перепачканного углем и с отбойным молотком на плече подписи «Изя Соломонович Штольцман»! Его внешность – это готовая копия для карикатур на пожилых мужчин ближнего востока, измученных солнцем и жарой. На вид 50−60 лет, среднего роста, узкие щелочки вместо глаз, огромный орлиный нос и толстые губы, словно два слизняка необычного коричневого цвета. Волосяной покров на голове практически отсутствовал, не считая коротких кучеряшек на затылке и висках. В выражении его лица что-то было крысиное и отталкивающее. Но самая удивительная деталь его внешности – это старый сине-серый плащ, который Саша одевал всегда, невзирая на погоду. За умение сохранять один и тот же имидж на протяжении лет двадцати пяти Саше дали прозвище Вечный Жид. Называли его так еще с тех времен, когда бедный еврей Радужный, работая на заводе инженером, организовал оригинальный бизнес по предоставлению необычных услуг соплеменникам, выезжающим за границу. Суть услуги заключалась в оказании помощи по уходу за могилами умерших родственников отъезжающих. Обычно Саша приходил с грустным видом к потенциальным эмигрантам, уже «сидящим на чемоданах», и часами рассказывал им о долге перед усопшими близкими.