Славянская мечта

– Какая проститутка, ты нормальный? Просто она любит это дело и умеет, в отличие от многих. А то, что у неё послужной список большой, так это ерунда! Где ты сейчас найдешь идеальных? Тут мы хоть знаем, кто и когда. Зато она воспитанная, с образованием и очень неглупая. А вы собрались приличных девушек в кабаках искать? Подцепите какую-нибудь аферистку или действительно проститутку, и все! Вы уже одну нашли! И чем з-закончилось? Ника – это именно то, что ему надо. Тут даже к г-гадалке не ходи!

– А она его не бросит, как предыдущая?

– Ты говорил, шо гроши у нього есть?

– Да.

– Ну к-кто уйдет от грошей? Она всегда м-мечтала выйти удачно замуж, подальше отсюда, и сидеть н-нихера не делать. Вклепает ей детей, и та точно никуда не денется. Так шо давай сюда твоего Колю.

Ростислав задумался. Крыть было нечем, к тому же поход по ночным увеселительным заведениям в поисках невесты – это как собирать грибы ночью… на минном поле. На столе опять появились сосиски, вызвавшие одобрительную улыбку голодного компаньона, он продолжил трапезу с прежней скоростью. Ростислав не выдержал:

– Гриня! Ты напоминаешь мне солдата-отпускника, попавшего на сельскую свадьбу!

– Это почему?

– Аппетит у тебя зверский. Что перед тобой ни поставь – все сожрешь! Потом будешь плакаться, что живот вырос огромный. Ладно! Давай о наших баранах, пусть простит меня Коля. Договариваемся на том, что будем знакомить Колю с этой Никой. Говоришь, серьезный специалист?

– О-чень! – невнятно из-за полного рта выпалил Самосвалов.

– Вечером устроим им свидание. Только хорошо подготовь эту Нику, чтоб осечки не было. А потом я попрошу Колю помочь мне с его папой.

Свидание прошло на «ура». Очарованный красотой Ники, Коля на время потерял дар речи, а давно мечтавшая удачно выйти замуж девушка в свою очередь уже представляла себя жительницей огромного Берлина, занятой привычными делами немецких домохозяек. После третьей рюмки к Коле вернулась способность говорить, правда, понять его слова стало возможным только после пятой, а после седьмой он опять замолчал. Ника тоже оказалась немногословной, поэтому весь вечер «щебетали» Самосвалов с Косовским, расхваливая поочередно потенциальных супругов друг другу. Рассталась компания после дегустации игристых вин в гостиничном люксе, снятым компаньонами заранее, резонно рассудив, что Колин «спартанский» номер, оплаченный в гостинице советской эпохи, не так сильно располагает к романтизму. Незаметно покинув номер, Самосвалов и Косовский оказались в фойе:

– Думаю, завтра его беспокоить бессмысленно, – предположил Ростислав.

– Д-думаю, он три дня оттуда не выйдет! Будет только заказывать еду с выпивкой и продлевать номер. Я Нику знаю! Сорок минут! – Гриша взялся за голову, – сорок минут!.. Как отбойный молоток…

Действительно, на четвертый день Ростиславу с трудом удалось вырвать из цепкой хватки Ники своего друга. Он продолжал оставаться пьяным, но сорвать обещанную встречу с отцом, Германом Карловичем Гуменюком, не мог, по причине скорого отъезда. Коля оказался человеком на редкость ответственным.

Герман Карлович уныло смотрел в окно, выходящее на центральную часть города, держа в руке листок разрисованного ватмана. Перед ним открывался вид на старенькую улочку с четырехэтажной «хрущевкой», окруженной облупленными двухэтажными домами, построенным местными купцами в дореволюционное время. Воспоминания унесли Германа Карловича во времена своей молодости, когда улица имела практически тот же вид, но выглядела как-то ярче. Чувство ностальгии по этому периоду жизни сковало грудь, Герман Карлович сделал глубокий вздох и как-то очень грустно выдохнул. Самого себя Габчук считал стопроцентным продуктом Советской эпохи, этаким сталинским «винтиком» в огромном механизме Государства, до мозга костей верующим в совершенство высокого начальства, ведущего страну к прекрасному будущему.

С молодых лет безынициативный исполнитель, привыкший принимать решения только по указаниям сверху, неуютно чувствовал себя в реалиях современной жизни. Все теперь для него было не так! По его наблюдениям везде стало как-то суетно, неуютно, все куда-то бегут, расталкивая других локтями, вокруг сплошное лицемерие и ложь. Прошлая спокойная, хоть и бесперспективная, жизнь в свое время устраивала Гуменюка куда больше, чем стремительно несущаяся современная.