Славянская спарта

Берега, мимо которыхъ мы двигаемся, мало интересны съ точки зрнія красоты. И берегъ материка слва, и островки справа, — все это большею частью голые каменистые холмы, иногда разграфленные, будто линейкою, террасами виноградниковъ, и только у подножія окруженные садами. Маленькія деревеньки изъ блыхъ и срыхъ каменныхъ домиковъ, крытыхъ красною черепицею, мелькаютъ среди этихъ садовъ въ устьяхъ долинокъ и у береговыхъ заливчиковъ, и между ними снуютъ по голубому морю, стихшему здсь какъ расплавленное стекло, парусныя лодочки и игрушечные пароходики. Настоящіе пароходы не приближаются къ этимъ опаснымъ берегамъ, усяннымъ рифами и мелями и изрзаннымъ скалистыми мысами. На островкахъ то-и-дло блютъ башенки маяковъ и сбившіяся къ вод кучки рыбацкихъ домиковъ, которые одни только нарушаютъ безлюдье этихъ каменистыхъ оазисовъ земли, разбросанныхъ по пустын, моря [3].

Гравоза — старый славянскій Гружъ — спряталась въ самой глубин узкой бухты, между гористымъ мысомъ, отдляющимъ бухту отъ моря, и такимъ же гористымъ берегомъ. Тутъ, въ этой природной теплиц, загороженной отъ втровъ, накаляемой солнцемъ, увлажаемой моремъ, — растительность уже гораздо боле южная. Черные зонтики кипарисовъ тутъ въ первый разъ выступаютъ какъ характерное дерево пейзажа. Долина рки Омблы, которая впадаетъ тутъ въ море, черезъ это длается одною изъ самыхъ живописныхъ. Гравоза — торговый портъ Рагузы, просторный и спокойный въ самое бурное время. Къ самой Рагуз большія суда приставать не могутъ. На берегу цлые ряды каменныхъ складовъ, таможня, отель. Но городокъ на видъ совсмъ не важный.

Мы н&скоро позавтракали и поспшили въ Дубровникъ. Наняли хорошую коляску съ парою крупныхъ лошадей и покатили себ по превосходному, широкому и мягкому шоссе, обсаженному всякими южными деревьями, устроенному еще во времена кратковременнаго французскаго владычества.

Отъхавъ всего четверть версты, мы сразу очутились словно въ другомъ мір. Вокругъ насъ — чарующая красота. Это уже не безплодныя скалы, не скучные холмы съ однообразными террасами виноградниковъ, — кругомъ насъ роскошная, цвтущая Италія изъ окрестностей какого-нибудь Неаполя или Палермо. Чудные виды на горы, чудные виды на море, и не знаешь, куда обращать радостно изумленные глаза. Надъ нами и подъ нами — ряды прелестныхъ дачъ, потонувшихъ въ цвтахъ и садахъ: балкончики, лстницы, террасы, статуи — блютъ своими мраморами среди густыхъ шапокъ цвтущихъ олеандровъ, красныхъ, розовыхъ, желтыхъ, блыхъ; все это виситъ вавилонскими садами своего рода съ высоко поднятыхъ стнъ. Пальмы, латаніи, кактусы, алоэ, съ четырехсаженными упругими стволами своихъ цвтныхъ ножекъ, розово-желтые пушистые султаны мимозъ исполинскаго роста, цвтущія катальпы, магноліи, увшанныя по всмъ втвямъ огромными блыми чашами своихъ цвтовъ, — переносятъ воображеніе на далекій знойный югъ, и вмст съ глубокою синевою неба, вмст съ нжнымъ голубымъ бархатомъ застывшаго моря, и ярко облитыми утреннимъ солнцемъ рзкими изломами скалъ, уходящихъ изъ-подъ нашихъ ногъ къ морскимъ безднамъ, создаютъ вокругъ насъ какую-то неописуемую феерію.

А выше всхъ этихъ дачъ, садовъ и скалъ хмурится слва, забравшись на недоступную вершину горы, въ одно и то se время и надъ Гравозою, и надъ Рагузою, еще съ иголочки новая, сильная австрійская крпость, съ пушками огромнаго калибра, господствующая надъ всми этими голубыми бухтами и живописными мысиками, обстрливающая изъ своего орлинаго гнзда вс подступы берега…