Славянские Боги Олимпа

Теперь слова с буквой «пси». Греческое (в латинском написании) слово pseudo = русскому «чудо», греческое «psycho» — душа, восприятие органами чувств = русскому «чуять». В середине слова: греческое opsis = зрение = русскому «очи». Т. е. греческое (пси) = латинскому ps = русскому Ч. Сами названия греческих букв э-псилон и и-псилон переводятся как э — щелевое и и — щелевое. Греческий корень «псил» соответствует русскому слову «щель».

Таким образом, ясно видно, что в греческом алфавите буквы «кси» и «пси» появились для передачи на письме славянских шипящих звуков Ш и Ч, Щ. К тому же, даже внешне русская буква Ш по начертанию очень близка в иврите букве (шин) и греческой букве (пси).

Греческое слово псалом (привет) = шалом (евр.) = салам (тюркское, арабское) = русскому «бью челом». А приветствие «салям алейкум» прямо восходит, как пишет Я. Кеслер, к византийскому приветствию.

Глава IV. Трагедия русской славистики. 30-е годы [106]

Сегодня, в начале XXI века, человеческий рассудок с трудом воспринимает ситуацию, сложившуюся в 20–30–40 гг. XX в., в такой, казалось бы на первый взгляд, далекой от политики области науки, какой является языкознание.

Так называемое «дело славистов» во всей его непостижимости и парадоксальности настоятельно требует своего внимательного осмысления и анализа с позиций нашего времени. О разгроме генетики сегодня знают все, его даже изучают в школе, о «деле славистов» не знают почти ничего, и даже учебники по истории языкознания о нем умалчивают[107].

Итак, в чем же дело? Начнем издалека, ибо сами идеи уничтожения, искоренения «русского духа» живут, по-видимому, даже не одно тысячелетие… Мы должны помнить, что именно национальная интеллигенция является «мозгом» страны, и, по мнению науки социальной психологии, если в стране меньше 8–10 % интеллигенции, то этот народ обречен на уничтожение, на растворение. Поэтому процессы обрютирования (превращение людей в животное состояние — термин Достоевского) занимают ведущее место вообще в массовой культуре.

Более того, подсчитано, что людей способных вникать и анализировать новые теории только 0,02 %.

После завершения Октябрьского переворота, совершенного Троцким, Ленин хотел тихо и мирно, «вежливенько» препроводить в демократические страны «образованных крепостников», о чем он пишет в статье «О значении воинствующего материализма»[108]. И в письме к Ф. Дзержинскому от 19 мая 1922 г. Ленин просит собрать систематические сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей и рассмотреть вопрос о высылке за границу «помогающих контрреволюции», хотя одновременно он требовал «строго дифференцированно и осмотрительно подходить к каждому из кандидатов на высылку»[109].

Итак, в августе 1922 г. из страны решением ГПУ был выслан 161 человек, которым, как мы можем сказать сейчас, еще крупно повезло. Среди «непримиримых» больше всего было преподавателей ВУЗов, профессоров, ученых, философов, экономистов и т. д. Был выслан ректор Московского университета, профессор, зоолог М. М. Новиков; ректор Петербургского университета профессор Л. П. Карсавин, группа математиков во главе с деканом математического факультета С. Н. Стратоновым, экономисты, профессора Н. Н. Зворыкин, К. Н. Лодыжинский, Прокопович; выдающиеся русские философы Н. О. Лосский, С. Л. Франк, Н. Бердяев, И. Ильин, Б. П. Вышеславцев, С. Булгаков, Н. С. Трубецкой.

Смысл этой высылки был не только в том, чтобы избавиться от инакомыслящих непокорных интеллигентов, но и запугать других — статья в «Правде» так и называлась: «Первое предостережение»[110].

Первый шаг в этом направлении был сделан, все началось с «чистки» Высшей школы, откуда пока еще были просто удалены «реакционные» профессора.

«Пусть едет за границу тот, кто желает поиграть в парламентаризм, в учредилки, в беспартийные конференции, отправляйтесь туда, к Мартову, милости просим, испытайте прелести „демократии“, расспросите врангелевских солдат про эту прелесть, сделайте одолжение»[111].

Но потом ситуация изменилась: Ленина то ли «поправили», то ли он сам передумал, но обстановка осложнилась. 4 декабря 1922 г. И. С. Уншлихт, заместитель председателя ВЧК-ОГПУ, обратился в ЦК РКП(б) со специальным письмом, где писал о недопустимости выдачи советскими учреждениями мандатов лицам, высылаемым за границу. Он писал: «Для предупреждения подобных явлений в будущем ГПУ просит Вас сделать соответствующее распоряжение:

1) о воспрещении принятия на службу в советских учреждениях административно высылаемых за границу;

2) воспретить непосредственные сношения советских учреждений с иностранными миссиями в России;

3) привлечь партийных товарищей, допустивших указанные выше явления, к партийной ответственности»[112].