Читаем Славянские сказки полностью

Славянские сказки

ББК 84.2(4)

С 42

Оформление Л.А. КОЛОСОВА

На 1-й и 4-й стр. обложки воспроизведены картины И. БИЛИБИНА

С 42 Славянские сказки: Сборник / Составление

Ю. М. Медведева.— Нижний Новгород: "Русский купец", 1991.—320 с.

Основу этой книги составили волшебные сказки, не знавшие читателя с начала нынешнего века: сербские, болгарские, чешские, польские и других славянских братских народов. Диковинный мир старинного чудодейства откроется на страницах этой книги, равно нужной и взрослым и детям - всем, у кого душа живая вечно жаждет победы добра, красоты и тайны над железным и холодным миром.

ISBN 5 - 86450 - 001 - 1

ББК 84.2(4)

© Составление

Ю. М. Медведева, 1991.

ТАМ ЛЕС И ДОЛ ВИДЕНИЙ ПОЛНЫ

Славяне... Слово это вобрало в себя просторы от Балтийского моря до Адриатики и от Эльбы до Волги — просторы, овеянные ветрами тысячелетий...

История славян причудлива и полна загадок. Верно ли, что во времена великого переселения народов они явились в Европу из глубин Азии, из Индии» с Иранского нагорья? Каков был их единый праязык, из которого, как из семечка - яблоко, вырос и расцвел широкошумный сад наречий и говоров? Над Этими вопросами ученые ломают головы уже не одно столетие. Их затруднения понятны: материальных свидетельств глубочайшей древности почти не сохранилось.

Пожалуй, единственный надежный источник — устное народное творчество, слово, передаваемое из поколения в поколение. А самое древнее в словотворчестве — народный сказочный эпос. Своими корнями он уходит еще в доклассовое, родовое бытие народов. Вот тогда-то, на златокудрой заре цивилизации, и начал создаваться причудливый мир славянских сказок — явились русалки, оборотни, лешие, Змеи Горынычи, ведьмы на помеле, Кощеи Бессмертные, великаны, волшебники, повелевающие стихиями... В персонажах самых древних, архаических сказок — Морозко, Водяном, Солнцевой сестре, Соколе, Орле, Бабе-Яге — олицетворены стихийные силы природы, преклонение наших пращуров перед ее нераспознаваемым могуществом.

Природа... Для древнего человека она выступала сразу в нескольких обличьях.

Заботливая мать-кормилица.

Целительница.

Защитница от внешних врагов.

Ниспосылательница всеразрушительных стихий...

В сказке "цветы, деревья, насекомые, птицы, звери и разные неодушевленные предметы ведут между собою раз

говоры, предлагают человеку вопросы и дают ответы, писал знаменитый собиратель славянских сказок Александр Николаевич Афанасьев. — В шепоте древесных листьев, свисте ветра, пляске волн, шуме водопада, треске распадающихся скал, жужжании насекомых, крике и пении птиц, реве и мычании животных, — в каждом звуке, раздающемся в природе, поселяне думают слышать таинственный разговор, выражение страданий или угроз, смысл которых доступен только чародейному знанию вещих людей".

Борьба за огонь, жертвоприношения, погребальные и брачные обряды — таковы золотые истоки волшебной сказки. Тогда же возникли сказки о животных, а уж много позднее — бытовые.

Сколько же старинных сюжетов бытует в славянстве? Свыше двух тысяч! Полное их собрание заняло бы сотни томов. Несомненно, что будь издана подобная библиотека — ею бы зачитывались и стар и млад. Увы, ни о чем подобном пока что говорить не приходится. За семьдесят громокипящих, ’’вихревраждебных" лет мы до основания разрушили традиции освоения общеславянской культуры. Церковнославянский язык — в полном забвении. О создании "Словаря славянской мифологии" ученые мужи из Академии наук и слышать не хотят. Создать бы в Москве (и в Киеве, и в Минске!) Музей славянских культур — но и до подобного начинания наше взбаламученное общество еще не дошло, не доросло. Наконец — чего уж проще? — начать бы издание журнала "Славянская сказка", однако и такой журнал — все еще утопическая идея, не более.

Наше собрание — робкая попытка ввести современного читателя в дивный вертоград славянской сказки. В основу сборника положено замечательное — и последнее на Руси! — издание такого рода, вышедшее в начале века в Петербурге (перевод М.А. Лялиной). Белорусские, русские и украинские сказки выбраны нами из лучших собраний восточно-европейского фольклора. Будем надеяться, что вослед за предлагаемым сборником к читателю придут и другие славянские книги — вестники назревших перемен в осознании нами древнего общеславянского родства.

В добрый путь, читатель!

Юрий МЕДВЕДЕВ, заместитель председателя международного фонда славянской письменности и культуры.

Белорусские сказки

Вдовий сын

Приключилась в некотором государстве большая беда: налетел откуда-то девятиглавый змей Чудо-Юдо и украл с неба солнце и месяц.

Плачут люди, горюют: и темно без солнца, и холодно.

А жила в тех краях одна бедная вдова. Был у нее маленький сын — так лет пяти. Трудно жилось вдове в голоде да холоде. И была одна только у нее утеха, что растет сынок разумный да удалый.

И жил там поблизости богатый купец. Был у него сын таких же лет, как и вдовий.

Перейти на страницу:

Похожие книги

На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза