Славянский правитель Само и его «держава» (623-658)

Типологической аналогией имени чехи в славянском мире является этноним сербы, имеющий близкую семантику. Согласно наиболее убедительной этимологии Г.А. Ильинского, он связан с украинским присербитися — «присоединиться, пристать, привязаться» (от глагола сербити — «связывать, цеплять, соединять»), общеславянским пасерб — «пасынок» (русское пасерб; пасербка, пасербица — «падчерица»; украинское пасерб; болгарское пасерб; польское раsiеrb). Серб — изначально «человек, который является членом родового союза» или задруги, в отличие от пасерба (образование, параллельное pa-synьkъ — «пасынок», pa-dъkterica — «падчерица» и т. п.) — «незаконного или вообще неполноправного члена того же союза (задруги)»[352]. С тем же кругом понятий связывал этноним сербы и Х. Шустер-Шевц, который обратил внимание на русское диалектное сербáтъ — «хлебать» и сопоставил его с древним обычаем молочного родства[353]. Согласно Х. Поповской-Таборской славянский этноним сербы происходит из того же слова, что и кашубские sěrba и sěrbizna, которое имело первичное значение «сосать, лакать». Изначально понятие сербы означало тех, кто сосал молоко одной и той же матери и было термином семейного родства, который затем вторично был расширен до «племенного» названия в значении «члены одного рода (общности)»[354]. Г.Ф. Ковалёв отметил, что вероятными следами этого древнего значения слова сербы являются белорусское сябры/сябар[355], и заимствованные из восточнославянских языков латышское sebrs и эстонское sōber — «друг»[356].

Путь формирования новых этнополитических объединений из осколков старых общностей является одним из стандартных. Э.Д. Фролов констатировал, что в античной Греции «распространённым способом перерастания протополиса в подлинный город-государство, в полис, был синойкизм, т. е. сселение всех или значительной части жителей данной области в одно большое, более укреплённое и более жизнеспособное поселение, соответственно достижение таким простейшим путём как социально-экономической интеграции, так и политической консолидации всего живущего в этой области этноса… Для формирования самого городского центра — основы и оплота такого полисного единства — несомненное значение имели узколокальные объединения расположенных по соседству сельских общин-демов»[357].

Тит Ливий (59 г. до н. э.–17 г. н. э.) рассказывает о формировании римской гражданской общины при Ромуле: «(4) Город (Рим — М. Ж.) между тем рос, занимая укреплениями всё новые места, так как укрепляли город в расчёте скорей на будущее многолюдство, чем сообразно тогдашнему числу жителей. (5) А потом, чтобы огромный город не пустовал, Ромул воспользовался старой хитростью основателей городов (созывая тёмный и низкого происхождения люд, они измышляли, будто это потомство самой земли) и открыл убежище в том месте, что теперь огорожено, — по левую руку от спуска меж двумя рощами. (6) Туда от соседних народов сбежались все жаждущие перемен — свободные и рабы без разбора, — и тем была заложена первая основа великой мощи»[358].

Аналогичное сообщение есть и у Плутарха (ок. 46 — ок. 127) в жизнеописании Ромула: «едва только поднялись первые здания нового города (Рима — М. Ж.), граждане немедленно учредили священное убежище для беглецов и нарекли его именем бога Асила; в этом убежище они укрывали всех подряд, не выдавая ни раба его господину, ни должника заимодавцу, ни убийцу властям, и говорили, что всем обеспечивают неприкосновенность, повинуясь изречению пифийского оракула. Поэтому город быстро разросся, хотя поначалу насчитывал не больше тысячи домов»[359]51.

Тот же смысл имеет и история «похищения сабинянок» и формирования римской общины как объединения двух прежде разных общин: римской во главе с Ромулом и сабинской во главе с Титом Тацием[360].

Подобная ситуация у славян Чешского региона могла сложиться в ходе восстания против аваров, возглавленного Само и формирования его «державы»: собравшиеся под скипетром удачливого вождя-иноземца, не связанного ни с одним из местных «племён», славяне, рвавшие со своей привычной «племенной» средой, могли назвать себя новым именем, подчёркивающим их единство, но принципиально отличным от традиционных «племенных» славянских имён, производных либо от местности расселения, либо от имени легендарного первопредка. Так через распад «старых» славянских «племён», и соединение их частей на новой основе (явление типологически сходное с греческим синойкизмом или формированием римской общины) вокруг князя Само, сформировался «новый род» славян — чехи[361], ставший ядром кристаллизации политического объединения славян Центральной Европы от лужицких сербов до карантанцев.