Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

Обычно о религиозности Разина — казака во втором поколении — говорится крайне скупо. Известно о двух его богомольях, совершённых в Соловецкий монастырь в 1652 и 1661 годах: основатели обители Зосима и Савватий считались чудотворцами, исцелителями ран. Вместе с тем разинское православие сильно отличалось от греческих образцов, которые навязывало правительство. Как и у большинства населения той эпохи, его верования были густо пропитаны народными поверьями и обычаями, например, воздавать благодарность реке после водного пути. До нас дошли сведения о присутствии Разина при свадебных обрядах, когда венчавшиеся, приплясывая, обходили несколько раз вокруг дерева, после чего считались обвенчанными. Однако всё это нисколько не мешало ему с удовольствием принимать в дар иконы, правда изготовленные только в России. Конечно, с точки зрения церкви греческого покроя подобный симбиоз граничил с богохульством. Один из голландцев, наблюдавший восставших воочию, в своих записках вообще не признавал их за христиан.

До поры до времени Разин вёл образ жизни, ничем не отличавший его от остальной казацкой массы. Он собрал вокруг себя небольшую удалую толпу, с которой кружил по Волге и по Дону, не брезгуя грабежами. Позже молва приписывала Стеньке чародейские умения, когда тот ведовством останавливал плывущие суда, заговаривал оружие, а от его взгляда люди каменели. Своими «подвигами» Разин привлёк внимание властей: царицынский воевода А. Унковский посылал к нему двух духовных особ, чтобы обуздать атамана, «застращать воровское сердце». Однако тот отказался с ними встречаться, исчезнув восвояси. Вскоре объявился на реке Яик, его репутация в этих краях заметно выросла, а вместе с ней и личная самооценка. Так, Разин отказался принимать грамоту от астраханского воеводы И. Хилкова с требованием отпустить каких-то стрельцов, посчитав это ниже своего достоинства. Он счёл правильным, если к нему обратится сам государь — только в этом случае всё будет исполнено. В Астрахани это расценили как оскорбление и послали против атамана подполковника И. Ружицкого, перекрещённого поляка. Кстати, ещё большее раздражение данный эпизод вызвал в Москве, где решили заменить уронившего достоинство воеводу на другого — И. Прозоровского.

Предусмотрительный Разин не стал ввязываться в конфликт и в марте 1669 года покинул российские пределы: больше года о нём ничего не было слышно. Но время даром не терял, совершив набег на Персию, доставивший шаху немало хлопот. Казаки приобрели большую добычу: теперь Стенька располагал серьёзными средствами, с которыми прибыл обратно. Его авторитет поднимается на небывалую высоту, и царские власти решили Простить ему прежние прегрешения и дерзости, так как в душе приветствовали совершённый поход против персов. Разин клялся в верности к государю, одаривал всех богатыми подарками. Его направили на Дон, где разинцы повели себя не «по-государственному», начав принимать в свои ряды беглых крестьян. Напоминание о недопустимости подобного было проигнорировано: «Кто к нам придёт, тот волен».

Слухи о том, что вокруг авторитетного предводителя собираются толпы, быстро растекались. Весной 1670 года к нему примыкает крупный отряд Василия Уса, который уже в течение нескольких лет разорял помещичьи дворы у Воронежа и Тулы. Встревоженные власти выдавили его из этих мест на Дон, куда с ним потянулись и многие беглые. С пришельцами обращались йо-братски, делили добычу, те называли атамана батюшкой, верили в его ум, силу и удачу. Разин, раздавший практически всё Собранное в персидском походе, жил в обычной земляной избе. Как свидетельствуют очевидцы, по одежде, по отсутствию роскоши его нельзя было отличить от остальных, если бы не оказываемые ему всеобщие знаки уважения.

В небольшом городке Паншине состоялся казачий круг: его принято считать отправной точкой восстания. На нём Разин призвал идти «против государевых неприятелей, чтоб из Московского государства вывести изменников бояр и думных людей, а в городах воевод и приказных людей». Давно замечено, что его обличения не касались Алексея Михайловича, более того, анонсированная борьба подавалась исключительно как поддержка царю, которого предало окружение. В доказательство измены бояр и воевод приводилась кончина трёх членов царской семьи: царицы Марии Ильиничны в 1669 году и двух царевичей — Алексея Алексеевича и Симеона Алексеевича — в следующем.

Причём первого из них незадолго до смерти официально объявили наследником престола: в отсутствие царя в Москве указы подписывались одновременно двумя именами — самого Алексея и его старшего сына. Из всего этого делался недвусмысленный вывод: царскую семью сознательно «изводят», государь желает дать крестьянам и служивым людям свободу, а изменники этому препятствуют. Поэтому необходимо начать борьбу с ними и тем самым помочь царю. Вот такой идеологией изначально было окрашено восстание. Простые люди не могли даже допустить, что монарх не просто заодно с меняющейся элитой, а является прямым выразителем её интересов.