Славянское сердце

⁂

Ночь…. В палате тишина, густая, словно вата.… Над дверью горит ночник – слабый желтый свет которого отбрасывает причудливые тени от двух шкафов у входа; но этот неверный, дрожащий свет доходит лишь до середины комнаты, и по её углам затаился сумрак, тёмно-серый, похожий на ночной туман в горах….

Кроме него, в палате никого нет – лишь на соседней койке лежит плед, оставленный дежурной медсестрой. Очень хочется пить – во рту сухо и крепко отдаёт какими-то лекарствами; но на тумбочке рядом с кроватью нет ни графина с водой, ни стакана – значит, воды ему сейчас нельзя. Придется терпеть…

Сколько он пролежал без сознания? Его операция началась около полудня; часам к трём врачи должны были закончить… Быстро же он отошёл от наркоза! Хотя – отошёл ли? Какая-то странная отрешенность в голове, невесомость в теле…. Нет боли в месте разреза – хотя она должна была бы быть…. Не чувствую пальцев рук, ноги ниже колен – как будто чужие; тошнота, иногда подступающая к горлу – какая-то горькая, словно полынь…. Хотя – что он ждал от операции? Странно было бы, если бы сейчас лихо вскочил с кровати и решил бы прогуляться по больничному саду!

Ночь за окном – тихая, звёздная…. В горах ночное небо в эту пору полыхает бесчисленным множеством звёзд – все окрест видно, как днём…

Дверь скрипнула, в проёме вместе с копной яркого света появилась Божена – та медсестра, которая до операции следила за его самочувствием: ставила градусник, мерила давление и носила еду из столовой.

– Заходите, Божена! Я уже очнулся. – Голос как будто не его, сиплый, слабый…

– Доброй ночи, пан Яшик! Как ваше самочувствие?

Чёрт его знает, это самочувствие…. Я пока никак себя ни чувствую – ни плохо, ни хорошо…. Но не будем тревожить барышню.

– Прекрасное самочувствие! Думаю, вам уже пора доставать из кладовки мою одежду и заполнять обходной лист – завтра, как это ни печально, мне придется выписываться из вашего заведения – в связи с полным излечением!

Всего на мгновение сестра помедлила с ответом – но этого было достаточно; да и взгляд, который она бросила на него – с едва-едва заметным горьким сочувствием – говорил больше слов…. Ну что ж, он всегда был к этому готов! Не след впадать в отчаяние – тем более, на глазах этой юной девушки, для которой смерть – нечто ужасное, за гранью добра и зла….

– Пан Яшик, доктор запретил вам в течении трех часов пить, но я могу обтереть вам губы влажной салфеткой. Хотите?

– Да, Божена, сделайте одолжение!

Стало чуть легче. Эх, сейчас бы добрую кружку холодного пива…. Никогда его не любил, а вот сейчас выпил бы с удовольствием – жаль, не дадут…

– Пан Яшик! – вот чёрт, задумался, а девушка вмиг побледнела, тревожно теребит его за рукав…. Жив я, Божена!

– Да, Божена, слушаю тебя. Извини, задумался немного…

Медсестра облегченно вздохнула.

– А я уже чуть не испугалась…. Пан Яшик, я прочла ваш роман, «Площадь святой Альжбеты». Это… это про вашу жизнь?

Эх, милая барышня, мне бы твои заботы…

– Не совсем. В тридцать девятом меня не было в Нитре.

– Но…. Но ведь всё равно роман о вашей жизни, ведь так? Вы пишете про любовь так, как будто сами её пережили…

– Пережил – хотя немного и по-другому.

– А эта…. Эта девушка – она была еврейка? И погибла? Я имею в виду – в вашей жизни?

– Да, она была еврейкой. Что с ней случилось после моего отъезда – а я уехал из Нитры в тридцать пятом году – я не знаю. Надеюсь, что она выжила – много евреев из Нитры в те годы сумели уехать в Югославию и Францию, а потом дальше – в Палестину, в Америку…

– А вы… а вы не искали её? После войны?

Милая наивная девочка…. Нельзя вступить в одну и ту же реку дважды – так же глупо и бессмысленно через десять лет искать свою первую любовь…. Хотя зачем он сам себя обманывает? В июле сорок пятого – не он ли целыми днями бродил по Нитре, вглядываясь в лица встречных девушек? Тогда он сам себе боялся в этом признаться – но ведь все эти дни он мучительно надеялся встретить Аниту…

– Искал. Но не нашёл.

Божена печально вздохнула.

– Но ведь…. Ведь вы её по-прежнему любите?

Хороший вопрос…. Как тебе на него ответить – если я сам боюсь его себе задать?

– Не знаю, Божена. Это было так давно…. Мне было пятнадцать лет, я был влюбленным мальчишкой, это была весна, цвели сады…. Наверное, мне просто хочется снова вернуться в свою юность. А люблю я свою жену – люблю по-настоящему, всем сердцем. Люблю своих друзей – они приезжали сюда из Нитранского края, из Кисуц; впрочем, ведь ты их всех видела.

– Да, я помню их всех – особенно пана Гавалду, он такой… основательный, что ли? И ваша жена – она так беспокоится о вас! – помолчав, добавила, немного смущённо: – Но всё равно – та девушка, из Нитры? Вы вспоминаете её?

Вспоминаю ли? Милая наивная девочка…. Тебе хочется, чтобы сюжет «Альжбеты» получил счастливый конец, в глубине души тебе трудно согласится с тем, что написано в романе…. Как я понимаю тебя! Поверь, Божена, больше всего в жизни мне хотелось бы того же!

Но жизнь – она играет по своим правилам, Божена. И иногда эти правила бывают очень жёсткими…