slavjsja_temnaja_vlastiteljnica

- Но почему тогда они тебя не... – она хотела сказать убили, но промолчала. Слишком цинично прозвучало бы это слово. Только Мерль даже не думала стесняться.

- Убили? – уточнила эльфийка. – Меня или маму? Хотя не важно. Дело в том, что это было равнозначно убийству и моего отца также. А он в их глазах и так был жертвой. Влюбиться в гоблина – страшная участь, гораздо хуже смерти. Некоторые и правда подумывали избавить его от страданий, но вот беда – он был счастлив с нами, счастлив настолько, что не замечал всего творящегося вокруг бедлама.

- Так погоревал бы и нашел себе другую.

- Нельзя другую, – Мизори почувствовала, как рука зеленоглазой дрогнула. – Смотри, я тебе уже которую тайну рассказываю. Эльфы – клинические однолюбы. Все эти сказки про “жили они долго и счастливо и умерли в один день” – не сказки вовсе. Наша светлость проявляется в любви. Это как война для орков, ненависть для тёмных эльфов, чистота для элоев. Один раз и на всю жизнь. Без разницы, в кого, ни вид, ни пол, ни возраст не имеют значения. Мало того, связь между эльфом и его партнёром настолько сильна, что в случае смерти второго умрет и первый. Если твоим избранником становится эльф, то всё в порядке, но существа других рас не так долговечны. Поэтому мы так редко покидаем пределы анклавов – для молодого эльфа путешествие в иноземные города смертельно опасны. Мы очень скромные и робкие, порой, чтобы открыть кому-то свои чувства, приходится не один год собираться с силами, ведь отказ так болезненен. Я видела одного такого, вернувшегося. Он вёл себя как все, надменно со мной и приветливо с другими, но в его глазах была бесконечная пустота, в нём не осталась ни надежды, ни даже отчаянья, а в один прекрасный момент он умер. Иногда так бывает – бессмертный эльф просто умирает...

- И нет никакой возможности избавиться от этого чувства? Эликсир против любви уже не одно тысячелетие существует.

- Извини. Если выпить его после того, как влюбился, то просто помрёшь. До – тоже не выход. Нельзя избавится от своей сущности, Мизори. Могу только сказать, что вы, люди, большие счастливчики. Вы не несёте на себе отпечатка света или тьмы. И можете хихикать над этими ненормальными «остроухими», у которых с ориентацией проблемы. Вы свободны в своем выборе. У моих родителей такой возможности не было.

Когда мама встретила отца, ей уже перевалило за пятнадцать, а значит и ему и ей было отведено совсем немного времени далеко не самой счастливой жизни. Моё рождение немного успокоило их, был небольшой шанс, что пока я жива, будет жить и папа. И представь себе, получилось – он слёг, но не умер. Процесс смерти для него затянулся на несколько десятилетий. Однако и мой срок уже подходил. Мне было тридцать три. Я скрывала свой возраст как могла, а он, впавший в забытье, даже не замечал. К великому счастью старый гоблин не сильно отличается от молодого, только поседевшие волосы приходилось красить. Конечно, долго подобное продолжаться не могло. Не знаю, был то страх или действительно желание продлить его дни. Я ушла из Бескрайнего Леса, соврала, сказав, что отправилась на поиски лекарства, в тайне надеясь, что незнание и надежда поддержат папу.

- И куда ты отправилась?

- К людям.

- Сочувствую.

- Напрасно. Они ведь понравились мне куда больше гадких остроухих родственничков. Да, презирали, но не задирали нос. Могли пнуть или обозвать. Не молчали, не шептались за спиной, а кой-какие бродяги даже нисходили до того, чтобы подраться со мной за кусок плесневелого хлеба. Эльф бы скорее с голоду издох. В целом жизнь на помойке не так ужасна, как все думают, да и длилась она не долго. Прослышав о том, что я умею читать и писать, меня взяли на работу. Платили гроши, но была бесплатная бумага и чернила. Именно тогда я начертила свой первый чертёж. Тот самый самовзводный арбалет. Есть много моделей самовзводного арбалета, моя в том числе. Этот чертёж я вожу с собой в качестве талисмана, он негодный совсем, тогда большинство моих изобретений ломались, я ведь не знала физики с математикой, не умела рассчитывать нагрузки, а без этого в нашем деле никуда. Путешествуя из города в город я потеряла счёт времени, пока внезапно не осознала, что с момента моего ухода прошло пятнадцать лет.

- Не заметила? – недоверчиво переспросила Торвальд.

- А как заметить? В разных местах разные календари. Или ты имеешь ввиду... А, понятно. Мы не совсем как люди, в этом плане хоть чуточка эльфийского в нас есть. Мы почти не дряхлеем – волосы седеют, кожа морщится, но организм в большинстве своём работает отлажено, как фаланга копейщиков. На размышления меня навело другое – уши стали вроде как тянутся к макушке. Да, Мизори, вот эти самые уши. И не надо их трогать!

- Ты начала меняться? Стала полуэльфом?