slavjsja_temnaja_vlastiteljnica

— Миз, — рука Эмм погрузилась во взлохмаченные волосы.

Только что бесившаяся колдунья теперь смотрела жалобно, несчастно, точно просила о чём-то. В глазах ее читалась немая мольба.

— Никакого алкоголя! — вслух ответила на неё мольбы Эмма, породив новую отчаянную попытку встать и нескончаемый поток грязной дворовой брани. — Почистить бы тебя, горе луковое, но это не в моих возможностях.

«Если вообще в чьих-то», — отметила она уже про себя. Обошла трепыхающееся тело и, ухватив его за ногу, поволокла к кровати. Тело начало что-то стенать о шторме и вантах и, наконец, затихло, погружённое в бездну перины.

— Знаешь, Эмм, а ведь это я виновата, — произнесла внезапно Мизори. Хмель из ее голоса никуда не пропал, но молодая студентка говорила серьёзно настолько, насколько ей позволяло состояние. — У нас в деревне была одна девушка, мы были подругами… ладно, она делала вид, что моя подруга, а я делала, вид, что дружу с ней. Я попросила её приглядеть за отцом — не задарма, конечно, деньги отправляла каждый месяц. А когда приехала, она мне вот так в лоб: «Умер!». Ума не приложу, на что она надеялась? В первой же таверне мне растрепали, что он умер год назад, и не факт, что сам. Сейчас вот думаю, зря я сказала, что больше сюда не вернусь. А может быть, просто не надо было возвращаться? Было обидно, нет, мне до старика нет никакого дела, но это, забодай меня барлог, мой отец! И плевать, что через десяток лет он подох бы от алкоголя, но в своё время он решил мою судьбу, и только я могу решать его судьбу! Она отнекивалась, но я могу быть убедительной, ты ж в курсе? Так вот, Эмм, эта девочка решила сэкономить на пойле. Понимаешь? Из-за пары десятков медяков она угробила папу. А я столько натерпелась, пытаясь прокормить этого урода! Вот как так? Хотела подарить ей дом после того как он умрёт — было бы славное приданое. А она всё испортила. Пришлось продать. Зато отгрохали мировые поминки — неделю не просыхали. Как говорится, во всём есть положительные стороны.

Торвальд замолчала. Молчание продолжалось несколько минут.

— А девушка? — робко спросила Эмма, косясь на колышущееся одеяло. — Ты же ничего плохого с ней не сделала? Мизори? Мизори, ты что, заснула?!..

Она проснулась уже перед самым рассветом. Безумно хотелось пить. Осушив любезно оставленный кем-то стакан воды, Торвальд села на кровати. Штаны и хитон, почищенные и поглаженные, лежали на стуле.

«Верно, надо сделать это сейчас, а то ведь потом могу и не решиться», — начинающая элементалистка оделась, завязала сандалии и бесшумно скользнула в коридор.

Ночью переходы здания пустовали. Здесь никогда не было охраны или дежурных, проблемы и конфликты решались в этих стенах своими же силами. Путь её ожидал неблизкий: вниз, на первый этаж, потом во двор и через рощу в преподавательский корпус.

Дверь в комнату была не заперта. Тихо скрипнули петли. Она не стала стучать, просто вошла внутрь, робко оглядываясь по сторонам, пытаясь что-нибудь разглядеть в темноте. Помещение напоминало скорее карцер, чем жилую комнату: обитые металлическими листами стены и мебель, застеленная брезентом кровать.

— Чего надо? — в абсолютной темноте вспыхнули два огонька.

Послышался шелест ткани, в следующие несколько секунд комнату озарило пламя.

Мизори промолчала. Ветер отделился от неё и закружился вокруг пламени, раздувая его. Две магессы продолжали смотреть друг на друга.

— Что ж, поздравляю. Всё прошло хорошо? — не полностью скрытое трепещущим огнём лицо Катрины попыталось изобразить улыбку. Получилось жутко.

— Да. Я пришла поблагодарить. Всё, как ты и сказала: внезапно. Еле сдержалась.

— Молодец, — тон сквозил неприкрытым безразличием. — Будут проблемы — попроси в лазарете каких-нибудь таблеток. Хотя это всё временно. Магов с чистыми руками в этом мире не существует. А сейчас оставь меня, пожалуйста, одну.

Огонь потух, и завёрнутая в хламиду фигура вернулась к своему неведомому занятию. Мизори не решилась ей перечить, тихо вышла, пытаясь подавить дрожь и отвращение. Как бы ни обошлась с ней до этого жизнь и что бы ни ждало её в будущем, она запомнит это лицо. Дно, ниже которого уже не упасть.

В багрянце заходящего солнца медленно затухала городская жизнь. Мизорсбург готовился ко сну. А что делать, ежели последняя поставка свечей была две недели назад? Но денежки у людей, видимо, пока водились, иначе не останавливались бы перед воротами длинные караваны, как и раньше стекавшиеся к огромному городу. Сейчас, однако, ворота были заперты. Ведь введённый в связи с неутихающим разгулом преступности комендантский час приходил вместе с закатом и продолжался до самого рассвета.

Шон стоял на стене, вскинув голову вверх и разглядывая звёзды. Сегодня был один из тех дней, когда их с Чарльзом смены не совпадали. Что ж, он справится! Не осрамит честь друга и бляху стражника! Он…

Размышления прервал звук рога. Такой сигнал обычно означал команду открыть ворота.

— Именем закона? — спросил стражник, выглядывая из-за зубца.