Славные парни по-русски. Нерассказанная история. Книга 1

Надо отдать должное нашим попутчикам, свои политические убеждения они отстаивали в дебатах, а не с помощью кулаков или оружия, и нас, в общем-то, не беспокоили.

Однако до Сочи поезд не дошёл. Проводник объявил, что где-то партизаны разобрали пути, и посреди ночи нам пришлось выйти на какой-то небольшой станции. Поспешив на привокзальную площадь, мы попытались найти транспорт, чтобы продолжить путь.

Свои услуги нам предложил местный парень, занимавшийся частным извозом. На вид ему было лет 16–17. Мы поинтересовались, сможет ли он довезти нас до Сочи, но так, чтобы не встречаться с милицией. Он ответил, что домчит нас без проблем и постов, и назвал цену.

Загрузились в его старенький «Москвич-2140» зелёного цвета и тронулись в путь.

Первый пост ГАИ промчались сходу. Паренёк, разогнав машину до предела, выключил фары и пустил её накатом на нейтральной передаче. Мы пролетели мимо гаишников словно невидимка-«стелс». Они даже среагировать не успели.

Следующие посты объезжали просёлочными дорогами и какими-то тропами. Похоже, что наш водитель часто ездил этой дорогой и знал её наизусть. Он практически не пользовался фарами и двигался в кромешной тьме на приличной скорости. И порой, когда паренёк закладывал крутой вираж, дух захватывало словно на «американских горках»[11].

К утру благополучно добрались до места. Щедро расплатившись с водителем, взяли у него телефон на случай, если обратно придётся выбираться тем же путём.

…Однако «стрелки», к которой мы так серьёзно подготовились, не состоялось. Возможно потому, что местные авторитеты были знакомы (лично и понаслышке) с Бородой и уважали его, а может быть, по причине того, что приехали мы весьма внушительной компанией, а слухи, как это часто бывает, изрядно приукрашенные, о нашей войне с Герой, дошедшие и досюда, заставляли относиться к нам серьёзно и с опаской, – или совокупность всех этих факторов.

Словом, вместо предполагаемой «стрелки» состоялось застолье. Гостеприимное и хлебосольное. Правда, оружие мы всё равно прихватили с собой (не оставлять же его в гостинице).

Богатая «поляна» была накрыта в ресторане на веранде под открытым небом. На банкете звучали приветственные речи, тосты, здравицы.

Поднялся один из хозяев банкета. Взрослый кавказец, убелённый сединами и, судя по видневшимся «партакам», имевший за плечами немалый жизненный опыт. Глядя на нас с Культиком, он произнёс тост: мол, много о вас слышал, уважаю и рад знакомству.

Я напрягся. Что знает? Откуда? Уж не на картины ли он намекает? Но Серёга меня успокоил, объяснив, что это так принято у радушных хозяев встречать дорогих гостей.

Гм… Дорогих гостей?! Не скрою, было приятно.

Все вопросы по Борману были решены, и через пару дней наша делегация отправилась домой. Основная группа, как и прежде, летела самолётом, а мы тем же составом – я, Культик и Слава Маленький – поехали поездом вместе с нашим арсеналом.

В этот раз путешествие прошло без приключений, и мы спокойно добрались до Москвы.

Ещё раз о картинах

Коль я уж упомянул картины, то поясню, в чём дело.

Как уже рассказывал раньше, мы с братом участвовали в ограблении коллекционера как наёмники, т. е. за определённую сумму денег, не претендуя на долю. После того, как Ян Фельдман расплатился с нами, никакого отношения к дальнейшей судьбе этих произведений мы не имели. Вернее, не должны были иметь. Однако поразительным образом эта история бумерангом вновь и вновь возвращалась к нам.

Часть украденных картин Ян Фельдман попытался реализовать в Бельгии, где его и нашли повешенным в номере отеля 20 сентября 1990 года. Было ли это убийством или самоубийством, осталось неизвестным, но картин при нём не оказалось. Эти картины переправлялись в Европу через Сочи хорошим знакомым Фельдмана, вором в законе Яном Красным. Что стало с картинами, не знаю, и дошли ли они до Европы, мне неизвестно.

Оставшаяся часть картин хранилась в Москве у доверенных людей Яна Фельдмана. После смерти Яна все права на украденные картины перешли к его единственному дольщику Жене Токареву. Но люди, у которых они хранились, узнав о трагической кончине Яна, то ли из-за любви к искусству, то ли в память о почившем товарище не желали расставаться с картинами. Попросту говоря, желали их «зажать».

Тогда Женя обратился ко мне за помощью в экспроприации ценностей, и я, чисто по-товарищески, безвозмездно, пару раз подъезжал с ним на встречу с этими нечестными на руку хранителями искусства.

Однажды Женя обратился ко мне за поддержкой, когда на него наехали какие-то грузины и, угрожая ему и его семье, требовали у него картины, предъявляя на них свои права. Женя жил на Дмитровском шоссе в районе Восточного Дегунино. Я сказал Жене, чтобы он назначил этим соискателям встречу в гаражах недалеко от его дома. Укромное такое местечко. Взяв с собой несколько человек, я подъехал туда и, поставив грузинских любителей искусства под стволы, доходчиво объяснил им, что никаких прав на картины они не имеют, и убедительно попросил забыть об их существовании и больше не докучать Жене. На том и расстались.