Славный город Беллуно

Осознав это, Элиза, насколько ей позволяли года, резко вскочила – планы на очередной отдых растворились в не до конца жизнеспособной аргументации о своей критической необходимости находиться там – наверху. На этот раз старушка придумала хитрую систему: взяв подол своего достаточно свободного платья, она начала его рвать, оставляя таким образом по центру свободный лоскутный квадрат, из которого получилось соорудить самодельные вьюки – новое средство передвижения для Шнобеля. Не смотря на окончательно упавшее настроение пса, активно старавшегося закопать свою морду под землю – это был единственный вариант подняться вместе с ним наверх. Кое-как завершив сооружение самодельных вьюков – Элиза положила туда бедный, безошибочно чувствовавший смерть людей комок шерсти и, снова попросив его не дергаться, полезла наверх.

На этот раз путь оказался значительно легче, не смотря на испытываемую усталость, представить которую в обычные дни представлялось затруднительным. Элиза поднималась по канатной лестнице, пытаясь отвлечь себя ото всех ужасных мыслей, ее окружавших. Она думала, что спуск в Осенний Колодец пора превратить во что-то более практичное, нежели рассчитанная на одного здорового человека канатная лестница. Думала, о том, что поступила, пожалуй, неправильно – пойдя на поводу управителей и их ограничениям в свободе слова. О своем дедушке, встреча с которым наконец-то за долгое время произошла, хотя Элиза уже и не верила в такую возможность; и о Первой Королеве Осени со всем Миром Призраков, среди посвященных забавно называемым Mundo Mortuus. В конце неконтролируемого потока сознания ее закономерно одолела смешная мысль, что желание и возможность прочитать мораль о темпе жизни с необходимостью растягивать каждый момент – выпали именно на сегодняшнее утро, в день, когда промедление было подобно смерти. С таким грузом в своей голове, тяготившим сильнее, чем груз физический – бабушка Лиза вместе со Шнобелем в самодельных вьюках поднялась до самого верха. Не смотря на приближение вечера, глаза неминуемо жгло ярким естественным светом, присутствия под землей катастрофически не хватавшего. Все вокруг внезапно стало облачно-белым, и не имея в таком состоянии возможности двигаться дальше, старушка продолжала слушать ужасные вопли, перемешанные со звуками сражения – позволив себе скривиться пополам ровно на краю Колодца, облокотив свои дрожащие руки на не менее дрожащие колени. Глаза ее были закрыты до слез – один из лучших способов дать зрачкам снова привыкнуть к солнцу. К тому же Элиза была уверена в своей безопасности – нападавшим было нечего противопоставить призракам Долины Осени. Но только судьба знала истину, и она была не столь однозначна. Они были тем, что я есть, и я буду тем, что они есть.

Фьорд Йоханссон, услышав нарастающий шум из колодца, – успел выбежать из внутреннего дворика и спрятался за ближайшим цветочным кувшином. Он ожидал увидеть любое явление, кого угодно, но только не орду летающих призраков. Когда же они появились, Фьорд вжался в стенку так сильно, будто бы надеялся стать ее частью. Понимая, что вопрос жизни и смерти теперь стоит над его душой слишком остро, он продолжал вжиматься, и вжиматься, и вжиматься, и вжиматься в стенку, искренне представляя себя неудавшимся горельефом.

Дав призракам пролететь мимо, солдат еще некоторое время продолжал притворяться лишь выпуклым изображением. Страх застилал глаза, весь отряд Йоханссона погиб вместе со шпионом, открывшим ворота в Замок. Нападение категорически шло не по плану, начиная с нелепого марша в Долину Осени, и устрашающие призраки были последней каплей кислоты, проевшей и без того окисленные нервные клетки Фьорда. Набравшись храбрости оторваться от уже ставшей любимой стены, с дрожащими коленями, он позволил себе выглянуть за кувшин. Ожидаемо никого не было видно, хотя, судя по звукам, в главном зале теперь стояла настоящая резня – его боевых товарищей убивали внезапно волной обрушившиеся призраки. Поверить во все это находилось трудным, но, невзирая на абсурдность происходящего, бежать было некуда – разве что в «Осенний Колодец»?