Славута и окрестности

Вторник у меня в баре самый спокойный день. Уж и не пойму, с какой стати. Может, те, кто в воскресенье погуляли, как следует — в понедельник опохмелились и, наконец, работать начали — не знаю, но факт. Так что и в этот народу почти не было. Два-три постоянных посетителя забежали принять свою ежедневную дозу, да швейцар из соседней гостиницы зашёл после смены — рассказать последние отельные байки. У них вечно что-нибудь происходит: то постоялец кучу шлюх приведёт, и они на весь этаж гулянку устроят, то ревнивый муж жену с любовником выследит и в дверь номера с пистолетом ломится. А может, он всё это придумывает от скуки — не исключено. Но рассказывает смешно, и весь бар собирается послушать, когда он свои байки травит. А ближе к вечеру зашли три молодых парня. Один показался мне настолько молодым, что я потребовал показать удостоверение. А что мне лицензией рисковать. Может подставной. Такое случается. Этот бар наполовину мой, да я подумываю и вторую половину у партнёра выкупить. Он всё равно тут не показывается. Только деньги вложил. Так что мне лишние неприятности не нужны. Тем более, Кэт на сносях. Вот-вот родит. И ей волнения тоже ни к чему. Всё ж она двойню носит. Мою. Мы расписались полгода назад, когда она уже на третьем месяце была. Парень, ухмыльнувшись, показал права — всё в порядке, двадцать два года уже исполнилось. Они заказали каждый своё: двое взяли разные коктейли — явно ребята не местные — у нас такие коктейли только девчонки заказывают, а третий пошарил взглядом по витрине и выбрал Меллоу Корн, двойной и со льдом. Пока я готовил их напитки, парни молча сидели у стойки. Они были совершенно разные. Один — тот, что виски заказал — высокий и худой. Двое среднего роста. Все ширококостные. Двое брюнеты, а один блондин, и лица совсем разных типов, но что-то было в них общее. Какая-то одна неуловимая, но знакомая черта. Они взяли свою выпивку и, поозиравшись по сторонам, выбрали дальний столик в углу, тот за который всегда садился Джозеф.

58 секунд

Станиславу Петрову, оперативному дежурному командного пункта системы предупреждения ракетного нападения в части Серпухов-15. Случайному человеку, предотвратившему «случайную» ядерную войну.

1

Отправить четырнадцатилетнего парня на всё лето подальше — родителям, конечно, одно удовольствие. И доводы всегда найдутся — и каждый год одни и те же: «на свежий воздух, на природу, не торчать тебе же в душном городе!» Раньше хоть в разные лагеря отправляли — там ребят-одногодков было полно, и компанию всегда можно было подобрать по вкусу — а сейчас что? Торчать два месяца на ранчо посреди Аризонской пустыни, заросшей кактусами, да ещё в компании старухи, которая вдруг вспомнила, что у неё есть внук? Родители! У вас совесть есть? За что? Я что — столько хлопот вам доставляю? Не трогайте меня — дайте жить спокойно! Не дают. Наверно, проблема в том, что я слишком покладист. Устроил бы скандал, истерику, ушёл бы из дома, натворил бы чего-нибудь, и побоялись бы меня засылать одного в эту чёртову глушь. А так что — поныл вечер, повозмущался тихо и вот сижу, как миленький, на крыльце бабкиного дома — закатом любуюсь. Вернее, делаю вид, что любуюсь — плевал я на этот «сказочный» закат. Ну, солнце, ну, садится себе в кактусы, похожие на огромные жирные трезубцы с длиннющими шипами, прям как иголки от шприца. А небо такое багрово-красное делается, будто накололось солнце об эти самые шипы и залило его кровищей. Ну и что? Ну, ладно — не такая тут и пустыня — это я немного перегнул от расстройства. Вон слева, на востоке, совсем рядом, горы: голые, мрачные и такие высокие, что цепляют облака — верхушки частенько бывают накрыты белыми густыми шапками. А может это облака здесь такие низкие — иногда они спускаются с гор и накрывают долину, и тогда кажется, что небо легло на землю и придавило её, и от этого даже дышать становится трудно — хотя, наверно, мне это только кажется. Мамаша говорит, что я слишком впечатлительный.