Славута и окрестности

Но давайте по порядку. К описываемому моменту в нашем небольшом городишке, в котором после войны — а похоже, что уже настала пора уточнять какой именно войны — осталось не так много еврейских невест и женихов, чтобы прокормить трёх свах. И одной из них — был Вольф. В наше время гендерного равноправия это не вызывает недоуменных вопросов — а тогда… Волна пересудов, склок, скандалов и насмешек прокатилась по местечку, когда выяснилось, что Вольф совершил свою первую сделку и удачно поженил сына председателя шепетовского РАЙПО на дочери славутского резника. Вторая сделка принесла ему уважение одних и громкую зависть немногих. Выдать замуж Двойру, старшую сестру немолодого директора ресторана «Горынь», не удавалось никому, кто бы за это ни брался. А он смог. И не важно, что жених был тоже не красавец и не совсем юноша, и что привезли его на свадьбу в коляске мотоцикла два милиционера, а после брачной ночи увезли обратно — досиживать свои пятнадцать суток — а поженил их Вольф, и на свадьбе гуляла вся Славута. После этого Вольф прочно занял своё место в списке свах, но шли к нему далеко не все — да и не со всеми он соглашался работать. Брался он только за самые трудные и, соответственно, за самые дорогие случаи. Да, случались и проколы. Милая и скромная дочка Менделя, сапожника с патентом, сидящего в будочке у гастронома, что на площади Ленина за кинотеатром, выданная Вольфом в Москву за сына инженера Канцнельсона — а кто тебе виноват? — а не надо было прислать своё половозрелое чадо летом в Славуту проведать полуживую бабушку, прожив с мужем год, выставила его из отдельной кооперативной квартиры, купленной его родителями, развелась и оставила квартиру себе, как всё инженерное семейство ни билось. Все ждали, что разгневанный инженер приедет на малую родину своей невестки и, если уж не попытается вернуть деньги, уплаченные шадхану, то, по крайней мере, начистить ему рыло. Да и сам Вольф, честно говоря, ждал того же. Но, видать, так расстроился московский Канцнельсон, что не поехал он снова в Славуту и не стал требовать с Вольфа обратно сто двадцать рублей, что уплачены были тому за работу. Сказано же: «Сколько за месяц зарабатываешь, столько шадхану и отдай», и что «даром досталось — впрок не пойдёт». Так, по крайней мере, нам рассказывают. Кто рассказывает? Так сами же свахи и рассказывают. А если не заплатишь честно, говорят, то разойдутся ваши молодожёны после первого же года супружества. Вы им верите? И я не верил. Кто его знает, что там на самом деле написано в их книгах? Вы их читали? То-то и оно! Но какой родитель захочет рисковать счастьем своих детей? Вот и платят! Но наших стариков не проведёшь. Собрались они в доме у старого Мэйци — нет, не у того, что держал «Уценённые товары» на базарной площади — я так и знал, что вы на него подумали. Нет — у того, что в «Потребкооперации» служит. Посовещались, высказали вдвое больше мнений, чем было участников, обозвали друг друга по-всякому и пришли к единодушному выводу, что не приехал расстроенный свёкор, потому как сам был и виноват: обманул он шадхана — утаил реальный заработок, чтоб сэкономить — за что и был наказан свыше. Впрочем, каждый из присутствующих, согласившись с общей резолюцией, ещё и выразил своё особое мнение, диаметрально отличающееся от поддержанного совместно и противоречащее мнению каждого в отдельности.

Были в этом гешефте и другие издержки. Всё ж был Вольф хоть и не молод, и не совсем здоров, но мужчина, и все мужские качества всё ещё были при нём, так что трудновато бывало ему смотреть безразлично на пышущую здоровьем и молодостью красавицу на выданье, когда приходил он в дом клиента. И хоть и убеждал он себя, что это всего лишь товар, который надо выгодно пристроить, но природа брала своё и отвлекала от бизнеса. Регулярно ловил он себя на том, что с удовольствием бы ощупал товар — как щупает его жена Рая намеченную на бульон курицу, перед тем как нести её к резнику — проверяет, есть там яйцо или нет. Если нащупала, то сначала снеси его, а уж потом милости просим — в кастрюлю. Об этом грешно было даже подумать, и Вольф молитвой гнал из головы нечестивые мысли, а те настойчиво лезли обратно, стоило ему взглянуть на очередную будущую невесту.