След черного волка

Теперь она постоянно испытывала тревогу. И не потому, что сомневалась в своем выборе. Скорее наоборот: Семислава знала, что именно это все – Угра, кривичи‑угряне, Лютомер и его дружина – и составит ее дальнейшую жизнь. Но именно потому ее пробирала дрожь: на перекрестке судьбы всегда гуляют ветры.

– Что бы ни случилось, вятичи тебя больше не получат, – успокаивал ее Лютомер. – Даже если бы я сам не справился, без защиты мы бы не остались. Смолянский князь Зимобор нам поможет, как своим родичам. Я спас от смерти его жену – он обещал сделать для моей жены все, что угодно, как для своей.

Пока еще было не время рассказывать Семиславе, в чем заключалась та услуга. Но для этих рассказов у них еще будет время. И она поймет…

Они плыли и весь следующий день. Впереди было устье Угры: на чужой земле предстояло провести всего одну ночь. Можно было бы приналечь на весла и еще сегодня добраться до Щедроводья, но Лютомер не спешил: если им все же предстоит принимать бой, он не хотел это делать возле родных гнезд.

Лодьи еще были на реке, как Славята вскрикнул и указал вверх. Над головами кружил крупный черный ворон, которого научились узнавать уже почти все бойники.

– Это он! – Лютомер махнул птице рукой и велел: – Правим к берегу.

На берегу Лютомер подождал, пока ворон сядет на ветку ближайшей березы.

– Будь жив, средний брат, Белый Волк! – прокаркал тот. – Видел я твоих супротивников. Людей два десятка, идут на лодьях вслед за вами, могут ночью догнать. Не спят, не едят, все вдогон спешат. Сам Ярогнев с ними.

– Спасибо, старший брат! – Лютомер поклонился птице.

– Сам справишься? Или помочь надо?

– А чем думаешь помочь?

– Слетаю, меньшого брата кликну! – с насмешкой каркнул ворон. – Змея летучего, огненного. Пусть пожжет, попалит лодьи, сразу всех супротивников твоих ко дну пустит.

– Да с ним потом не разочтешься, – Лютомер покачал головой. – Одну сестру унес у меня, и будет с него. Он змей – горяч, ты ворон – умен, да я волк – хитер. Управлюсь.

– Отец наш Велес да будет с тобою!

Ворон взмыл с ветки, сделал круг над отмелью, каркнул на прощание и унесся.

А где‑то очень далеко рослый могучий мужчина с черной бородой поднял голову, прислоненную к мазаной стене, очнувшись от того, что люди вокруг посчитали недолгой дремой. Видать, устал воевода Чегодай…

Лютомер огляделся. Неподалеку виднелась высокая грива, поросшая соснами, – удобное место для ночлега, где комарье сдует ветром. Проезжающие часто там останавливались в теплое время, когда не нужно избы с печью. Оттуда хорошо было видно реку, но и если разложить там костры, их тоже будет видно издалека.

– Пошли, – кивнул он бойникам. – Лодьи вытащить и не прятать.

Отроки переглянулись, но сделали, как он сказал.

Поднявшись на гриву, Лютомер велел двоим нести дозор, а остальные принялись за работу. Нарубили сухостоя и набрали валежника. Поставили шалаш, перед ним сложили костер, поодаль – еще два. Нарвали травы, устроили лежанки. Той же травой набили свиты, шапки и сменные порты, у кого были с собой…

* * *

Три костра, пылающих на гриве среди сосен, и правда было хорошо видно с реки. Вятичи заметили их издалека. Уже спускались сумерки, но еще можно было различить очертания берега.

– Вон та грива, где мы прошлый раз ночевали! – Начеслав указал вдаль. – Туда и будем править, да, Ярко?

– А вроде там огонь? – Ярко тоже вгляделся. – Видишь?

– Занято место! – отметил Тепляк. – Пошустрее нас кто‑то выискался.

А сообразив, кто именно там может быть, Ярко весь вспыхнул.

– Они! – Он обернулся к Начеславу. – Угряне! Больше некому! Кто еще тут будет ездить?

Скорее всего, он был прав: если бы впереди шел какой‑то торговый обоз, об этом знали бы в селищах ниже по Оке. Но жители окрест предыдущих ночевок никого не видели, и не удивительно: угряне возвращались домой с ценной добычей, стараясь остаться незамеченными.

– Видать, уже дома себя считают, – кивнул Живорад. – Не берегутся…

Лица посуровели.

– Что делать будем? – окликнул Ярко родич Смирен. – Драться на ночь глядя?

– Может, тут где пристанем и до утра обождем, а утром оглядимся? – предложил Собила.

– Пристанем и оглядимся, – сурово ответил Ярко. – Если их два десятка, как те двое сказали, то и ждать нечего. Вот‑вот угрянские земли начнутся, дальше они уже подмогу найдут.

– Все решили мы, Собила, нечего больше толковать, – осадил племянника Начеслав.

Вскоре показалась отмель, а на ней – четыре лодьи со сложенными еще мокрыми веслами. Пожитки оттуда были убраны, сети поставлены. Никаких сторожей при лодьях вятичи, сколько ни вглядывались, не заметили. И если сторожей и впрямь нет, то получится подойти скрытно: с гривы едва ли смогут разглядеть лодьи во тьме внизу.

С гривы долетало пение, хорошо слышное среди вечерней тишины.

Кошу я, кошу я

Посередь покосу,

А такую девочку

Никогда не брошу.

Пойду я на речку

Да поймаю щучку,

Возьму молодичку

Да за белу ручку…