След черного волка

Здешний владыка, князь Столпомер, жил в селище напротив городца. С ним Лютомер не был знаком, а вот с дочерью его уже встречался. Правда, не в Яви. Кое‑что о ней он знал и не от вещей вилы. Прошедшей зимой он навещал ее – в своем навном облике Князя Волков. Велес послал его за новорожденным волчонком‑солнцем, которого она оберегала и выкармливала в избушке посреди заснеженного леса на Той Стороне. Сама она была в то время и пленницей, и гостьей Леса Праведного: дед‑воспитатель прятал там свою внучку от мести вещей вилы, которая присудила ее к смерти. Лютомер хорошо помнил эту девушку: сильную, крепкую, красивую, с правильными чертами округлого лица, темно‑голубыми глазами, черными бровями. С Зимобором у них было что‑то общее и во внешности, и в расположении духа, так что всякому сразу становилось ясно: этих двоих сама Макошь слепила сразу парой. И они доказали это, преодолев такие препятствия на пути к встрече, что о них уже сейчас можно было начинать складывать сказания. Или еще не совсем одолели. Главное испытание ждало впереди, но вот здесь от них двоих уже ничего не зависело.

Сама Дивина тоже помнила Лютомера и страшно удивилась: и самому его появлению, и облику, который, конечно, в Яви был не тот, что в Нави. Глаза были серыми, а не сияли двумя смарагдами, а главное, пропали волчьи клыки, которые так поразили ее в заснеженном лесу Той Стороны.

Зимобор тоже оказался здесь и удивился появлению Лютомера куда сильнее, чем тот – его присутствию.

– Я едва успел послать за тобой! На синем облаке прилетел? Или на сером волке прискакал… Ох, прости!

Лютомер засмеялся этой обмолвке:

– Меня о твоей свадьбе загодя упредили.

– Кто? – Зимобор сам еще ничего толком не знал о своей свадьбе.

– Ну, кто? – Лютомер насмешливо посмотрел на него. – Тот, кто больше всех желает, чтоб этой свадьбе не бывать.

– Тут многие этого желают… – Оживление Зимобора погасло.

У князя Столпомера не было сыновей, поэтому права его зятя значили очень многое. Но оказалось, все не так просто. Не далее как пару дней назад Столпомер признался Зимобору, что вынужден взять назад свое обещание выдать за него дочь.

– Боится, что погубит ее вила, как погубила Бранеслава, брата ее, – рассказывал Зимобор Лютомеру, когда они остались вдвоем.

– Правильно боится, – одобрил Лютомер. – Она свадьбы не переживет. Ты сам‑то от вилы отвязался, когда мне венок отдал, а она еще за отца это проклятие несет.

– Это верно. – Зимобор опустил голову.

Он всего несколько дней как узнал об этом проклятии, которое делало почти бесполезным все, чего он добился. Он сумел вывести Дивину из‑под власти леса и вернуть отцу, но ему самому она оставалась недоступна.

– Но ты ведь не просто так приехал? – Он с надеждой посмотрел на Лютомера.

– Пирогов поесть на свадьбе! – усмехнулся тот. – А чтобы была свадьба, придется самому позаботиться.

– Ты что‑то можешь? – Зимобор уже едва держал себя в руках, измученный метаниями от отчаяния к призрачной надежде. – Разорви уже ее венок, волк ты мохнатый, может, она тогда отвяжется от нас всех, от меня и Столпомера!

– Я это и собираюсь сделать, – заверил Лютомер. – Мне нужна будет помощь твоей невесты. Но ты не бойся, ее не заденет. Я надеюсь…

Та солнечная дева уже не спала. Ее голубые глаза, распахнутые во всю небесную ширь, наблюдали за ним в ожидании, и в теплом ветре весны он ощущал ее взволнованное дыхание.

* * *

Лютомер лежал на опушке – между луговиной, куда сама княжеская дочь в первый раз после зимы выгнала коров, и березовой рощей, уже одетой первыми мелкими листочками. Они походили на пальчики, которые деревья робко высунули – проверить, тепло ли. Совсем скоро они развернутся и будут всей ладонью гладить солнечные лучи. Эти лучи согревали ему лицо, а спиной он чувствовал холод земли. Он находился на грани – леса и простора, тепла и холода, света и тьмы, зимы и лета. Он пришел на место встречи и ждал ее – свою возлюбленную, невесту Велеса.

Лежа неподвижно, он тем не менее уже был далеко отсюда – от луга, от повеселевших коров, от княжны Дивины, глядевшей на него с недоумением и некоторой опаской. В белой шерстяной шушке, с пучком вербы в руке, с длинной косой и красным очельем, посреди зеленой лужайки она сама напоминала весну – задумчивую, но полную решимости бороться за свое счастье. Ее силы тоже были ему нужны – ведь она, дочь старинного рода, происходила от Владыки Нави, как и все князья кривичей.

А он был уже внизу, на том цветущем лугу, где прежде спала богиня, но луг оказался пуст. Цветы, примятые телом Лады, уже расправили стебельки. Он был в Забыть‑реке, текущей в Закрадный мир, был на краю бездны и вглядывался в глубину первозданных вод, ждущих, пока их озарит луч изначального огня. Он перестал понимать, где он и кто он; темные реки подземного мира стали его кровеносными жилами, и само полуночное солнце сияло кольцом на его руке…