След «черной вдовы»

— Дашунь, Игорь это, мы с Ленкой с работы к тебе заскочили. Там такой шум поднялся! Открой, два сло­ва сказать! — проговорил парень быстро и негромко, будто его кто-то подслушивал.

—  А Лена где?

—  Да вон же поднимается!

—  Лен, ты где? — спросила Дарья, напрягая голос.

—  Ну ты, ей-богу, как эта! Открой, мы на две мину­ты и бегом обратно!

—  не одета.

—  А мы что, в гости?

—  Ну ладно...

Зазвенела дверная цепочка. Потом послышался ха­рактерный щелчок дверного замка.

Парень не торопился, не давил на дверь — она дол­жна была открыться сама. Наконец она заскрипела на несмазанных петлях. Парень подождал секунду и сме­ло шагнул в полутемную прихожую. Подумал: «Это хорошо, что ты не одета, это мне сейчас очень кстати...» Он уже приготовился толчком ноги захлопнуть за со­бой дверь, как на его темя обрушился потолок. Он и телку-то, за жизнью которой явился сюда, разглядеть не успел. Шарахнуло — и полная темнота...

А на дворе в это время появились из подъезда двое тех же сантехников и пошли к воротам. Путь их лежал как раз мимо машины, по-прежнему стоявшей на про­езжей части. Стекла у нее были тонированы, и разгля­деть, сколько еще народу в салоне, они не могли. По­этому, не торопясь и о чем-то весело разговаривая, они, словно бы машинально, стали обходить «БМВ» с обе­их сторон, а когда поравнялись с задними дверьми, рез­ко рванули их на себя, и ничего не понимающие двое парней, сидевших на заднем сиденье, увидели направ­ленные на них дула пистолетов. На переднем не было никого. Один из них дернулся и молниеносно получил сильнейший удар в челюсть. Второго выхватила из са­лона жесткая рука другого сантехника, того, что постар­ше, бандит растянулся на асфальте, и на руках его тут же щелкнули стальные браслеты.

Зазвонил мобильник в кармане молодого сантехни­ка, тот послушал, кивнул товарищу:

Операция закончена. Там — тоже чисто.

2

Он пришел в себя от режущего света. Точнее, это были концентрические малиново-розовые круги, кото­рые, переплетаясь, плавали без конца перед его закры­тыми глазами, вызывая тошноту. Такое же ощущение он испытал, когда, не рассчитав дистанции, нарвался на прямой левый Витьки Суконцева, в прошлом одно­клубника, а на ринге — ненавистного врага. Из-за него и уйти пришлось, стеной тот стоял, закрывая собой пер­спективу. А менять весовую категорию из-за Витьки он уже не хотел. Да и не смог бы. Сломал тогда Суконцев, сука, его кураж. Тяжкое состояние, поганое. И все вок­руг мокро, будто сам и обмочился от страха и слабос­ти. Вот же гадство!..

Наконец открыл глаза и понял, что лежит не на рин­ге, и не рефери склонился над ним, отсчитывая после­дние секунды, а какой-то незнакомый здоровенный мужик.

—  Пришел в себя, — сказал тот и выпрямился.

—  Ну здорово, Боксер, — услышал лежащий на мок­ром полу бывший теперь уже и боксер, и десантник, и просто убийца Валерий Коркин. — Интересно, чего ты в Питере делаешь? Тебя, понимаешь, в Москве ждут не дождутся, а ты тут прохлаждаешься! Непорядок, Вале­рий Иванович. Занятых людей задерживаешь.

—   Чего это я задерживаю? — не нашел ничего ум­нее спросить Валерий.

—   Да на тебе столько трупов висит, что до конца жизни хватит. Если то, что тебе оставят, можно будет назвать жизнью. Вот так, парень. А все дружок твой. Крепко подставил он тебя. Сам-то не захотел своей жопой рисковать, тебя послал, прекрасно зная, что здесь на него давно уже устроена засада. Но он-то знал, а ты — дурак. Тебя двое наших ребяток, как лоха, как старого козла, вокруг пальца обвели. Рассказать кому — никто ж не поверит. Самого Боксера взяли на таком «фуфле». Блатные обхохочутся.

Коркин обеими руками, стянутыми браслетами, потер лицо, помогая зрению сфокусироваться на гово­рившем с ним, и увидел человека в форме милицейско­го генерала, сидевшего у стола. Стоявшая рядом с ним лампа била Валерию прямо в лицо, и спрятаться от да­вящего на зрачки снопа света было просто невозмож­но. Все теперь понятно, он уже в «ментовке». Быстро они... А что же Макс, сука?.. Неужели знал?! Но ведь взяли-то действительно на «фуфле»!

—  Поднимите его, — сказал генерал.

Сзади к Валерию подошли те самые сантехники и рывком за обе руки подняли и посадили на стул. Свет от лампы перестал бить в лицо, и появилась возмож­ность оглядеться.

Нет, это была не «ментовка», не камера для допро­сов. Он находился в квартире, видимо, все той же, куда явился за телкой. А где хоть она, посмотреть бы? Стран­ное желание, подумал, зачем теперь-то? Вспомнил ска­занное про трупы, которые уже навесили на него.

— Нет, погоди, начальник, я не знаю, про какие тру­пы ты тут гонишь. Покажи хоть одного, кого я замо­чил?

—   Ты-то, может, сам и не мочил, да Вампир тебя уже с потрохами сдал. И школьного дружка твоего, Тольку Гвоздева, на тебя повесил, и водителя в инсти­туте Склифосовского, и даже балерину, вот так, Кор­кин!

—   Не, не будет у нас базара, начальник. Пусть он сам мне скажет в глаза. «Фуфло», начальник, а ты меня хочешь за пятачок? За понюшку?