След чудовища

Семужный созерцал потолок, прислушиваясь к мажорному звучанию своей перистальтики. Варсонофьич отсыпался круглые сутки, по-зимнему, по-медвежьи закопавшись в одеяло. Квант то и дело присаживался к ледяной батарее парового отопления и выстукивал пятаком морзянку:

— Ы-й-н-а, к-а-к с-а-м-о-ч-у-в-с-т в-и-е?

Вскоре по трубам с третьего этажа, где помещалось дамское отделение, приходил ответ:

— А-п-п-е-т-и-т и а-н-а-л-и-з-ы н-о-р-м-а-л-ь-н-ы-е!

На последнем обходе главврач отрубил: «Через неделю выпущу. А пока никаких контактов, никаких сношений с внешним миром, кроме как через медперсонал.

В такой ситуации каждая съедобная весточка из родной редакции «Крокодила» казалась крохотным праздником. На этот раз в передаче были грейпфруты. Глеб Олегович вгрызся было в ароматный плод, но вдруг, поперхнувшись, оставил свое намерение.

— Нам депеша! — невнятно сказал он, и все увидали у него в зубах скрученную бумажку.

Чья-то заботливая рука хитроумно укрыла под кожей грейпфрута записку:

«Спите спокойно, дорогие товарищи! Стойко принимайте процедуры, крепко держите диету, честно сдавайте анализы. Больше спешить некуда. Специальным приказом экспедиция расформирована, С чудовищным приветом!

Группа доброжелателей».

— Коллеги, это же нонсенс! — взвизгнул опомнившийся Семужный. — Никто не застрахован от неудач. Надо лететь в редакцию, надо бороться! Устроим побег! Нынче же ночью! Квант, радируйте Ыйне!

Квант метнулся к батарее. По трубам парового отопления полетела морзянка: «Квант вызывает Сауну! Квант вызывает Сауну!».

Глава тридцать шестая

НОЧНОЙ ПОБЕГ

Сразу после отбоя мы впились зубами в простыни, располосовывая их на ленты. Квант скреплял их мудреным альпинистским узлом.

— Когда скоком, а когда и боком! — балагурил Варсонофьич, кусая пододеяльник. — Это по-нашему!

Первым с неожиданной обезьяньей ловкостью соскользнул вниз Семужный. Картинно фиксируя позы, спустился Квант. Мы тоже ссыпались довольно дружно. И только Варсонофьич вдруг завис, болтаясь, как хлопушка на елке.

— Квантушка! Глебушка! Корреспондентушки! — причитал дедок, из которого, точно горох из рваного мешка, посыпались неуместные поговорки: — «Артамоны едят лимоны, а мы, молодцы, едим огурцы!», «На кукиш ничего не купишь, а купишь, так не облупишь!..»

Ыйна жгла его взглядом из распахнутого окна на третьем зтаже.

— Где мужское ваше «я», пожалуйста, старый человек?

И дедок сорвался. К счастью, в бачок с пищевыми отходами.

Из темноты, светя зеленым огоньком, словно одноглазый кот, к нам подкрадывалось такси.

— К трем вокзалам? — спросил случайный таксист.

— К одному, если можно, — подобострастно заспешил Семужный. — К Савеловскому.

Таксист помедлил, но, видно, его и наши планы не совпали.

— Обедать еду! — решил он и рванул в ночь.

Прижимаясь к стенам, мы двинулись пешком. В здании,

темным монолитом вздымавшемся возле Савеловского вокзала, бессонно светилось лишь одно окно.

Глава тридцать седьмая

ДОЖДЬ СМЫВАЕТ ВСЕ СЛЕДЫ

— Интересно, — ядовито сказал Семужный, опознав в людях, колдующих над какой-то бумажкой, членов оргкомитета экспедиции, — интересно, что это вы тут делаете?

— Ликвидируемся! — хором ответили ему. — Поиграли — и будет. Любая игра, хоть спортивная, хоть карточная, хоть литературная, если ей не видать конца, становится занудной. Это грозит и нам, поскольку наш терпеливый читатель давным-давно раскусил, что никакого чудовища нет и не было в помине. Что чудовищные следы на прекрасном лике нашей земли, к сожалению, оставляют сами люди, не по-человечески относящиеся к природе. Итак, мы подводим черту. Но это отнюдь не значит, что впредь Крокодил будет с меньшим жаром охранять природу. Просто, как говорится, новое время — новые песни!

— Все верно, коллеги, — улыбнулся на улице Семужный. — Ведь мы с вами не что иное, как плод фельетонной фантазии.

— Допустим, с чудовищем все ясно, — упрямо сказал Квант, — но ведь между нами завязались какие-то личные симпатии. Что ж, их оставлять неразрешенными?

— Быть может, интимного порядка подробности обсудим мы вне страниц журнала, пожалуйста? — предложила Ыйна.

— Конец — делу венец! — подытожил дедок, не обнаружив в закромах памяти ничего более подходящего к случаю.

Скупо обнявшись, участники бывшей экспедиции пошли на все четыре стороны. Дождь смыл их следы…

А на двенадцатом этаже, где недреманно зудели люминесцентные светильники, закончилось колдовство над бумажкой. И вот что вышло:

ПОСКОЛЬКУ ЛЮБАЯ ПОВЕСТЬ, А ДОКУМЕНТАЛЬНО-ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКАЯ ТЕМ БОЛЕЕ, НЕМЫСЛИМА БЕЗ ЭПИЛОГА, СОЗДАТЬ В СРОЧНОМ ПОРЯДКЕ ДЛЯ «СЛЕДА ЧУДОВИЩА» ДОСТОЙНЫЙ ЭПИЛОГ СИЛАМИ ОРГАНИЗАЦИЙ И ОТДЕЛЬНЫХ ЛИЦ, НЕПОСРЕДСТВЕННО СВЯЗАННЫХ С ПРОБЛЕМАМИ, КОТОРЫЕ ОПИСАНЫ В УПОМЯНУТОЙ ПОВЕСТИ.

ПРОЩЕ ГОВОРЯ, ПРИГЛАСИТЬ ОТВЕТСТВЕННЫХ ТОВАРИЩЕЙ НА БОЛЬШОЙ НЕЛИЦЕПРИЯТНЫЙ РАЗГОВОР И С РЕЗУЛЬТАТАМИ ЕГО ПОЗНАКОМИТЬ ЧИТАТЕЛЕЙ, ИБО ПОВЕСТЬ «СЛЕД ЧУДОВИЩА» МЫСЛИЛАСЬ НЕ КАК РАЗВЛЕКАТЕЛЬНОЕ ЧТИВО, А КАК СИГНАЛ К КОНКРЕТНЫМ ДЕЙСТВИЯМ В ЗАЩИТУ ПРИРОДЫ!

Опубликовано в журнале "Крокодил", №№ 7, 9, 11, 14, 17–18, 20, 23, 27 за 1976 г.[3]

Иллюстрации В. Чижикова