След души

– Кира Павловна, – проявив уважение к юной дочке талантливого хирурга, сказал экзаменатор, – к ответу на данный вопрос вы подготовились хорошо, но все же этого недостаточно. Это тройка, при блестящем ответе. Я уверен, он таковым и будет. Проходной – четыре или пять. Может быть, Вам просто не повезло с билетом. Если хотите, выбирайте другой билет. Отвечаете на оба вопроса – четыре, не отвечаете – ждем на следующий год. Или сейчас, но тройка.

Кира ерзала на стуле, как виноватый пятиклассник.

– Давайте другой билет, – сосредоточенно сказала она и трясущейся рукой потянулась за билетом. «Кровеносная система, так, легкотня, – читала про себя Кира и вдруг побелела. – Средний мозг. Структура и фун…»

– Это издевательство! Вы должны заменить вопрос! – внезапно вырвалось у нее.

– Кира, мы Вам пошли навстречу, – строго посмотрел на нее профессор. – Будете отвечать?

– Это неправильно! Вы же сами видите. У вас один и тот же вопрос два раза повторяется! – пыталась оправдаться она.

– Кира Павловна, Вы отвечаете или нет? – переспросила женщина.

Кира швырнула билет на стол, резко вскочила со стула, опрокинув его назад, и хлопнула старинной дверью.

– Уроды! – раздалось эхом по аудитории.

Июльская духота сопровождала Киру до подъезда. Поднимаясь по лестнице, она ощущала себя, как будто под землей в винном погребе. Кожа быстро отреагировала на смену температуры. Крики отца она услышала, когда уже поднялась на свой этаж.

– Это позор! – кричал Кравцов. – Позор семьи! Позор моей фамилии! Я – уважаемый человек. У меня репутация! Да что она себе позволяет? Мало того, что она не удосужилась подготовиться как следует к экзаменам, так она еще и нахамила председателю. Где твое пресловутое аристократическое воспитание? А?!

– Паша, у нее переходный возраст, – не зная, что ответить мужу, оправдывалась Анна. – Посмотри на нее. Она еще не осознает, как это важно.

– Переходный возраст, значит? Гормоны? Ей семнадцать, это уже не переходный возраст! Это характер! – кричал он.

– Твой характер, Паш, – резко ответила Анна и ушла на кухню.

Кира прислонилась спиной к холодной стене подъезда. Головой откинувшись назад, она случайно коснулась звонка. Отец подлетел к двери. Кира вошла, опустив голову, как нашкодивший котенок. Мать смотрела на нее и молчала. Отец разочарованно покачал головой и ушел к себе в кабинет. Зазвонил телефон.

– Алло! – взял он трубку, – Давид Германович, я приношу свои извинения, мы подготовимся на следующий год. Потом он еще минуты полторы кивал и в конце сказал:

– Еще раз извините… нас, – и посмотрел на Киру, которая стояла в дверях отцовского кабинета с застывшими в глазах слезами. Павел молча повесил трубку.

– Наказана. Домашний арест.

– Ага, щас! – грубо ответила Кира и хлопнула входной дверью. – Позор семьи! Я устрою им позор семьи, – бежала она вниз по лестнице вся в слезах.

Вернулась Кира через двое суток. Без ключей и кошелька.

– Где ты была? – с глазами, затертыми до красноты, смотрела на Киру мать. – Кира, зачем ты так с нами?

Но Кира не слышала последней фразы и уже бросилась ей на шею.

– Я пошла к Маринке, она у приемной комиссии КГУ живет, у нее родаки уехали, ой, родители, – смутилась она, – на дачу, на всю неделю. А потом я пошла вроде как документы забирать, а меня встретил Борисов, отличник наш, сказал, что мне можно подать документы на другой факультет, я туда сходила, но там никого не было, я до вечера там слонялась, поела в Макдональдсе, – и Кира опустила глаза. – Там какой-то бомж у меня бургер попросил, я ему и отдала. А потом я снова пошла в приемную комиссию и решила не забирать документы. Они сказали прийти завтра, и я опять переночевала у Маринки. А на утро пошла обратно в КГУ, через Макдональдс. и опять этот бомж, он мне ножом угрожать начал, я все и вытащила из карманов, и ключи. Я позор семьи, – расплакалась Кира.

– Ну что ты, отец так сгоряча сказал, он очень вспыльчивый, сама знаешь. Тебя готовы принять, но на другой факультет, он договорился.

– Мам, я уже подала документы на психологию.

– Куда-куда? – удивленно спросила Анна Ивановна.

– Мам, мне сказали, мне хватает баллов. Даже комнату в общежитии предложили, но это из-за Кравцова.

– Как же ты? Ты там жить будешь, а не дома? – смутилась мать.

– Мам, так будет лучше. Я уже все решила, – успокоила ее дочь и обняла.

– Ох, Кравцов, Кравцов, – мотала головой Анна, пока собирала вещи дочери, – репутация.

Вещи были собраны. Кира стояла у порога с чемоданом в руке.

– Посидим на дорожку, – сказала Кира. Они присели. Кира – на чемодан, мать – на тумбу в прихожей. Неловкое молчание прервалось звуком бренчащих ключей. Отец открыл дверь, молча подошел к дочери и крепко-крепко сжал ее в объятиях.

– Береги себя, – выдавил он и ушел в кабинет.

– Он в курсе, что я просто в общагу еду, а не сваливаю из города? – пошутила Кира, и они обе засмеялись.

– Иди, а то передумаю, будешь целый год готовиться, – послышалось из кабинета.

– Паш, нам нужно сменить замки, – крикнула мужу Анна.

– Опять? Что на этот раз? – спросил Павел.