След грифона

– Так ты у нас из тевтонов оказался? – наполняя очередную рюмку коньяком, обратился Джунковский к Суровцеву.

– Не более чем вы из польских шляхтичей, ваше превосходительство, – ничуть не смутившись, отвечал Мирк.

Степанов посмотрел на уже достаточно захмелевшего Джунковского и понял, что никакого разговора, а тем более отчета офицера, сегодня не будет. Хорошо, что Суровцев сам догадался изложить отчет письменно.

– Молодец, – одобрил Джунковский. Пружина его внутреннего состояния между тем уже чуть сжалась. – Вполне достойный ответ. Ответ русского офицера. Я бы даже сказал, не жидовский ответ, – добавил он и опрокинул рюмку с коньяком в широко открытый рот.

– Владимир Федорович, я же тебя просил, – повысил голос Степанов.

– Хорошо-хорошо, ни слова о жидах. Хотя мне, например, совершенно непонятно, почему ни самим евреям, ни нашим интеллигентам не нравится слово «жид»? Слово «жид» происходит от польского «zit», что значит «еврей».

Хмелел Владимир Федорович тоже своеобразно. Говорить он продолжал по-прежнему отрывисто, короткими рублеными фразами. Но, будучи пьяным, выстраивал длинные монологи, в которых из-за прерывистости речи все слова становились главными. И еще, пожалуй, нужно отметить, что взгляд у генерала становился мутным, как у змеи, опустившей на глаза защитные пленки.

Степанов с досадой посмотрел на своего приятеля и, ни слова не говоря, отправился отдать распоряжение Степаниде приготовить закуски. Ему не хотелось слушать разглагольствования Джунковского на антисемитские темы. Александр Николаевич знал, что затем Джунковский перейдет к теме масонства и к теме засилья немцев в русском обществе. В этом бывший шеф жандармов был действительно человеком больным. К тому же ему самому нужно было в ближайшее время разговаривать с Суровцевым о масонстве. Ему давно было известно о существовании военной масонской ложи, но теперь было известно и о том, что в этой ложе зреет заговор. «Ладно, – решил генерал, – пусть речи Джунковского станут прелюдией к предстоящему разговору. В конце концов, штабс-капитан не дурак. А крайние воззрения Джунковского позволят потом проще объяснить Суровцеву истинный порядок дел».

Когда он, умывшись и переодевшись, с домашним халатом и тапочками для гостя вернулся в гостиную, Джунковский излагал Мирку-Суровцеву причины исторической нелюбви украинцев, которых он, конечно же, называл хохлами, к евреям, возникшей во времена Богдана Хмельницкого, накануне присоединения Украины к России. Изложение фактов носило у него ярко выраженный вульгарный характер. Переодевшись в предложенный хозяином халат и сняв сапоги, бывший жандарм, сунув ноги в великоватые для его ног тапочки, продолжал разлагающие молодого человека речи. Он действительно стал еще более похож на Мюнхгаузена.

– Поляки всегда совершенно искренне верили Ватикану. Но уважали и чужую, православную веру. Сами они, как нация романтическая и благородная, никогда бы не решились собирать налог с Украинской православной церкви во времена Речи Посполитой. И, как всегда в смутное время, встряли жиды. Извиняюсь, евреи. Они и попросили отдать им Украинскую церковь на откуп. И можно понять любого хохла. Он в храм Божий пошел, а его у ворот встречает иудей с кружкой для сбора налогов за веру. Кому понравится? У кого денег нема, салом плату возьмут, которое сами, впрочем, и не жрут вовсе. Ну и, как всегда, в долг в церковь пропустят, не забыв о процентах. Вот после таких-то социально-религиозных и национальных отношений собрались хохлы и вырезали всех подвернувшихся евреев. Запорожцы опять же. Эти и без повода резали иудеев. С тех пор и те и другие смотрят друг на друга с подозрением. Но лично я не осуждаю хохлов. И осуждаю евреев. Какого черта нужно было влезать в «извечный спор славян между собою»? – закончил он неожиданно цитатой из Пушкина.

– Ваше превосходительство, – обратился Суровцев к Джунковскому, – Департамент полиции причастен к организации еврейских погромов?

И Степанов и Джунковский с интересом взглянули на штабс-капитана. Вопрос был не из тех, которые принято прямо задавать и тем более прямо на них отвечать. Честный взгляд офицера отметал всякие мысли о провокации.

– Нет! – резко ответил Джунковский.

– Департамент полиции просто не возражает против них, – не без иронии уточнил Степанов.

– А зачем возражать? – оживился Джунковский. – Зачем возражать, если евреи изначально революционеры? Лучшая часть русского народа это нутром чувствует. Я в последнее время стал очень интересоваться историей.

– Ну и что говорит история? – Степанов решил дать Джунковскому высказаться до конца.

– История, как известно, ничему не учит, но говорит, например, что от Великой французской революции, а до этого от Английской, выиграли только евреи. Английская и французская монархии стали же карманными. Теперь Франция и вовсе республика. Их правительства только потому и существуют, что сдерживают свои народы от расправы над иудеями. А как иначе, если они своими деньгами их поддерживают?