След хищника

Он пожал плечами и сдался. Мы ехали в полицейской машине, сирены молчали, горели только габаритные огни. Я вкратце рассказывал ему о произошедшем.

– Вернемся тем же путем, по которому я пришел, – сказал я. – Другого выхода нет.

Он велел своим людям, молчаливыми тенями сидевшим в машине, оставаться здесь и ждать приказа, а мы пошли сквозь лес, мимо дома, в котором я ждал, мимо дома с перепуганной дамой, вверх по склону. Поднялись на плоскую вершину, перелезли через проволочный забор.

Мы оба шли тихо, наши ноги мягко ступали по мокрым листьям. Дождь прекратился. В разрывах облаков безмятежно плыла луна. Света было достаточно. Зрение уже приспособилось.

– Где-то тут, – полушепотом сказал я. – Неподалеку.

Мы шли от одной купы лавровых кустов к другой, пока не нашли знакомой лужайки.

– Он приходил оттуда, – показал я. Кент Вагнер несколько мгновений с каким-то неопределенным выражением смотрел на вывороченное дерево, затем мы тихо, осторожно вышли из круга лавровых кустов, смешавшись с темнотой, как пара крадущихся котов.

Он был не столь искусен, как Тони Вэйн, но таких вообще мало. Я понимал, что на темной дорожке лучше иметь рядом такого спутника, и не стал бы возвращаться сюда без него. Он, со своей стороны, объяснил, что ему приходится сейчас работать в основном в офисе, и ему приятно было выйти разок на дело.

Он держал пистолет так, как будто он был естественным продолжением его руки. Мы медленно продвигались вперед, осторожно делая каждый шаг, мы понимали, что тут могут быть ловушки. Тут среди рощиц более молодых деревьев росло много старых лавров, потому далеко мы не могли видеть, но где-то шагов за пятьдесят от дома мы все же увидели сквозь заросли свет.

Кент показал мне на него дулом пистолета. Я кивнул. Мы тихонько пошли туда, теперь с чрезвычайной осторожностью, понимая весь риск нашего предприятия.

Никаких часовых мы не обнаружили, что вовсе не значило, что их не было. Мы увидели фасад современного многоуровневого дома, совершенно обыкновенного и невинного с виду, с огнями внизу и полузадернутыми шторами.

Мы не стали подходить ближе. Вернулись в ближайшие деревья и по подъездной дорожке от дома к дому вышли на шоссе. У обочины на столбе висел почтовый ящик с номером 5270. Кент показал мне на него. Я кивнул, и мы пошли вдоль дороги к городу, как он твердо меня заверил. Когда мы отошли, он сказал:

– Я слышал ту запись, которую ты наговорил. Твоя фирма прислала ее из Лондона сегодня утром. Похоже, Жокейский клуб получил ее со срочным курьером.

– Моя фирма, – сухо сказал я, – явно мной недовольна.

– Я говорил с парнем по имени Джерри Клейтон. Все, что он сказал мне, так это раз ты жив и ведешь переговоры, то все о'кей.

– Мило.

– Мне показалось, что они хотят тебя вернуть, но почему – понятия не имею.

Мы неторопливо шли вдоль дороги.

– Я разговаривал с Гольдони, – сказал он. – С его родителями.

– Бедняги.

Он пожал плечами.

– Отец был взбешен. Мать была просто раздавлена. Она действительно встречалась с сыном и рассказала ему о тебе. Но нам это не помогло. Она встречалась с ним у Потомака, они немного погуляли, затем пошли позавтракать в какой-то тихий ресторанчик... Он звонил ей в отель, чтобы договориться о встрече... но так и не сказал, где остановился сам.

– Понятно.

– Да.

Шага через два он остановился, сунул пистолет за пояс и снял с пояса рацию.

– Поворачивайте, – сказал он своим в полицейской машине. – Возвращайтесь на Сорок пятую улицу, затем налево, еще налево на Черритри и ползите, пока не наткнетесь на меня. Никаких сирен. Никаких повторных запросов по радио, никакого шума. Понятно?

Ему ответили на общепринятом полицейском жаргоне. Кент задвинул телескопическую антенну своей рации и прикрепил черную коробочку к поясу.

Мы ждали. Он спокойно смотрел на меня – суровый человек, работавший со мной в связи. Мне было с ним легко, я был ему благодарен.

– Твоя девушка, – между прочим сказал он, – будет страшно рада получить тебя назад.

– Алисия?

– Да. Бледное лицо, огромные глаза, едва могла говорить от слез.

– Ну, – сказал я, – она-то знает, каково быть похищенной.

– Да, я слышал. Я говорил с ней сегодня днем. Вдобавок она сказала, что не знала, насколько любит тебя. Это для тебя что-нибудь значит? Она сказал что-то о том, что сожалеет, что сказала «нет».

– Правда?

Он с любопытством посмотрел мне в лицо.

– Хорошие новости?

– Можно так сказать.

– Еще что-то насчет тех ребят, что возвращались совершенно беспомощными из плена во Вьетнаме.

– М-м... – улыбнулся я. – Я рассказывал ей об этом.

– Она все еще в отеле «Ридженси», – сказал Кент. – Заявила, что не уедет, пока тебя не освободят.

Я не сразу ответил, и через некоторое время он добавил:

– Я не стал говорить ей, что ты не выберешься. Что если тебе удастся, это будет просто чудом.

– Оно и случилось, – ответил я, и он кивнул:

– Бывает.

Мы оба обернулись и посмотрели туда, откуда я сбежал.

– Дом в трех с половиной милях по прямой от «Риц-Карлтон», – сказал он. – Ты заметил, что там не было тыкв? – Он улыбнулся, и зубы его сверкнули в полутьме, как хэллоуинская рожица.