След крови

– Опять эти голуби! Расселись прямо у нас над головой, на карнизах, гадят в водосточные трубы – сделай хоть что-нибудь, Эмансипор! А теперь еще и… ох, храни меня Солиэль!

Визгливый голос жены проникал во все закоулки дома, и нигде от него не было спасения.

«Ничего, теперь мне уже недолго терпеть осталось, скоро уеду…» – утешал себя Эмансипор, понимая, что пребывает в дурном настроении из-за того, что не выспался и здорово перебрал накануне, зная, что нечестно поступает по отношению к своей несчастной жене, – прекрасно осознавая все это, но не в силах остановить поток темных мыслей. Риз помедлил, разглядывая в жестяном зеркале смутное изображение своего изборожденного морщинами лица с налитыми кровью глазами, а затем вновь начал обрабатывать бритвой щетину.

На чердаке хныкали дети, эти спиногрызы скреблись и чесались так громко, что он слышал каждое касание грязных ногтей о кожу. Их отправили из школы домой, у обоих обнаружилась чесотка. Неудивительно, что жена была мрачнее тучи. Тут требовался алхимик – а это немалые деньги, – не говоря уже о моральной стороне дела. Чесотка – какой позор! Отвратительно пахнущая кожная плесень – проклятье уличных собак и беспризорников – вторглась в дом Ризов, оскверняя их положение в обществе, подрывая престиж и насмехаясь над их гордостью. Теперь, даже если отнести в храм Солиэль целый горшок золотых монет, уже все равно ничего не исправить.

Субли даже не сомневалась, откуда взялась эта зараза, и настойчиво твердила:

– Голуби, Эмансипор! Прогони их немедленно! Слышишь?

Утром настроение у нее было намного лучше. Она довольно неумело пыталась скрыть потрясение, вызванное известием, что муж столь быстро нашел работу, и еще более неумело – алчный блеск в глазах, когда он объяснил, какое жалованье ему положили. В награду Субли пока не сунула ему в руки метлу, выгнав на грязный, заваленный мусором и кусками сланца двор расправляться с голубями. Она даже позволила Манси лишний час поспать, прежде чем начать в ужасе рыдать над бесславным возвращением детей от наставника.

Теперь они могли позволить себе алхимика. Могли даже позволить себе перебраться поближе к школе, в более приличный район, полный достойных людей, до сих пор не встречавшихся в изобилующей драматическими подробностями жизни Субли.

Эмансипор убеждал себя, что не стоит особенно злиться на жену: в конце концов, она была рядом с ним все эти годы. «Как гора…» И у нее имелось собственное прошлое, мрачное, грязное и запятнанное кровью. Бедной женщине довелось пережить немало страданий, хотя это не помешало ей обзавестись двумя отпрысками в те годы, которые он в основном проводил в море. Эмансипор, хмурясь, снова прервал бритье. Мысль об этом грызла его постоянно, особенно если учесть, что никто из детей не был на него похож. Однако он участвовал в их воспитании, так что в каком-то смысле это уже не имело значения. Само их откровенно презрительное отношение к папаше было достаточным доказательством его отцовства, чья бы кровь ни текла в жилах ребятишек.

Эмансипор смыл с лица хлопья мыльной пены. Возможно, сегодня вечером его ждет встреча с тем другим, таинственным Корбалом Брошем. А еще с него снимут мерку для новой формы и выдадут ему дорожный саквояж.

– Поставь ловушки, Эмансипор! Сделай это, пока не ушел, слышишь?

– Да, дорогая.

– Зайдешь к алхимику?

Поднявшись с табурета, он потянулся к спинке кровати за курткой.

– К которому именно? Н’сармину? Тральпу-младшему?

– К Тральпу, естественно, олух!

«Значит, лечение обойдется на две серебряные кроны дороже. А Субли, как я погляжу, быстро приноровилась к ситуации…»

– И поставь ловушки! Пусть Вестник Худа навестит этих клятых голубей!

Эмансипор нахмурился.

«Вестник Худа. Что там было вчера?..»

Риз тряхнул головой и пожал плечами.

– Проклятый эль, – пробормотал он, поправляя занавеску над входом в спальню. – Дорогая моя Субли… Ревущая гора… Ничего, уже скоро, совсем скоро я уеду отсюда…

Король не смог скрыть свой страх. В былые времена не сносить бы Гульду головы, подобное поведение правителя обрекло бы его на смерть от ножа наемного убийцы. Но Сельджур был уже стар – старше, чем многие думали. Разогнав всех наложниц, его величество теперь делил постель лишь с трепетной неопределенностью. Естественно, оставались еще сухопарые королевские советники со змеиным взглядом, однако те не присутствовали при докладе Гульда. Не хватало еще, чтобы они пронюхали, что король сильно напуган, и не просто орудующим в Миноре таинственным убийцей, но зарождающейся в Стигге темной бурей и грохотом, доносящимся с юга, со стороны Корели… Король потерял самообладание и бессвязно бормотал. Перед простым сержантом городской стражи. И в результате Гульд теперь знал о драгоценной принцессе Шарн больше, чем ему бы хотелось.