След крови

Лич поднялся над истекающим жижей трупом своего врага и, воздев кулаки вверх, закинул голову назад, будто собираясь издать полный ничем не обоснованной радости вопль.

Но даже самый недалекий ученый знает, что силы природы неразрывно подчинены определенным законам. То, что ныряет вниз, вскоре вновь устремляется вверх – по крайней мере, если оно плавает в море. И устремившаяся вверх палуба подбросила лича в воздух – в соответствии еще с одним подобным законом, благодаря которому, к примеру, были изобретены катапульты…

Шишковатая костистая голова, смутно напоминавшая голову Абли Друтера – сейчас лич был материален сверх всякой меры, – врезалась, подобно тарану, в доски передней палубы. И застряла там.

На миг ослепший от сотрясения лич так и не понял смысла внезапно раздавшихся вокруг криков:

– Бей его!

– Бей его! Бей!

На голову лича со всех сторон обрушились удары тяжелых сапог, ломая скулы, надбровные дуги, верхнюю и нижнюю челюсть, височные и лобные кости. Бах, бах, хрясь, хрясь – и тут чей-то сапог угодил в разинутую зубастую пасть лича.

И тот сжал клыки.

Когда жуткая тварь откусила половину его правой ступни, Густ Хабб взвыл, отшатнулся, разбрызгивая кровь, и рухнул на палубу. Челюсти лича перемалывали его бывшие пальцы, кроша покрытые коркой ногти, в то время как на смятую изуродованную голову продолжали сыпаться новые удары сапог. Точно так же недавно жевали его, Хабба, ухо, а от другого уже практически ничего не осталось, и оно слышало лишь шум медленно текущей жидкости, а что касается носа, тот не чувствовал ничего, кроме запаха ила. Холодного, соленого, склизкого ила.

Густ понял, что если так пойдет и дальше, то он попросту свихнется.

Кто-то упал рядом с ним на колени, и он услышал крик Миппл:

– Суньте его ногу в ведро!

А потом она рассмеялась, как и подобает сумасшедшей уродине.

Рыча и продолжая жевать, лич пополз назад, пытаясь спастись от избиения в дыре под палубой. Моргнув одним из своих все еще способных что-то видеть глаз, он заметил некое смутное пятно. Это была Пташка Пеструшка, которая, подобрав короткий меч Абли Друтера, метнулась к личу и вонзила широкое лезвие прямо ему в грудь.

Завопив, тварь полудюжиной рук отшвырнула женщину прочь, и та беспомощно покатилась по палубе. Выдернув и отбросив в сторону мешающее оружие, лич навис над назойливой смертной, но вдруг почувствовал, что содержимое его пасти застряло в глотке. Судорожно закашлявшись, он изверг перемолотую смесь сапожной кожи, мяса, костей, ногтей и, что самое противное, волос. Еще большее унижение лич испытал, когда, тряхнув головой, обнаружил, что у него отвалилась нижняя челюсть, с грохотом упав к его ногам.

Вырвавшийся из зияющей пасти рев напоминал скорее хриплое бульканье, которого, однако, вполне хватило, чтобы Пташка Пеструшка, завопив от страха, начала отползать на четвереньках вдоль настила, в темноту трюма, а потом еще дальше, в сторону кормы, – туда, где откуда-то сверху, а также из кладовой за ее спиной доносились звуки яростной борьбы.

Лич следовал за ней, угрожающе подняв когтистые лапы со свисавшими с них ошметками плоти.

Последним отчаянным усилием Эмансипор Риз сумел ухватить Бену-младшую за худую лодыжку, не дав ей рухнуть прямо в лапы выбирающегося на корму чудовища. Слуга застонал, чувствуя, как вес девичьего тела чуть не вырвал его руку из сустава, а затем услышал глухой удар ее головы о мачту и треск реи…

В это мгновение нос корабля вновь устремился вниз, отчего мачту вместе с «вороньим гнездом» резко бросило вперед. Что-то врезалось Эмансипору в спину, и на его голову упали иссохшие костлявые руки. Опрокинувшись назад и увлекая за собой Бену-младшую, Риз выругался и отпихнул локтем упавший на него гремящий костями труп. Локоть вонзился во ввалившуюся грудь, и мертвое тело полетело за край корзины…

Перекатившись на спину, Густ Хабб успел увидеть жуткую ведьму, падавшую прямо на него с ночного неба. Заорав, он выбросил было вверх руки, но поздно: та уже рухнула на него сверху.

Узловатый высохший палец угодил в левый глаз, и Густ услышал негромкий треск, будто лопнула виноградина. Вопя что есть мочи, он начал судорожно отбиваться, но рот его тут же заполнился грязными ломкими волосами.

– Бей эту тварь! – истерически крикнул кто-то.

– Бей! Бей!

Сапоги обрушились на Густа, без разбора ломая как мертвые, так и живые кости – никакого значения это уже не имело.

– Убейте ее!

– Она уже мертва!

– Так надо убить еще раз!

Чей-то сапог врезался сбоку в измученный череп Густа. Последовала ослепительная вспышка света, а за ней наступила тьма.

А тем временем в кладовой… Вернемся чуть назад.

Войдя внутрь, Корбал Брош остановился и огляделся, потом сделал еще шаг и увидел усеивавшие пол рваные куски мешковины. За ним бочком пробрались Брив, Брив и Брив, пригнувшись и перешептываясь. По крайней мере один из них всхлипывал.