След на кабаньей тропе

– А откуда он? Это вы можете сказать?

Женщина задумалась.

– Знаю, что в Луге этот приятель живет. Знаю, что знакомы они были давно. Когда-то вместе охотились, а еще вместе служили.

– А имя… имя вы знаете? – с надеждой спросил Веня.

– Ни имени, ни фамилии не знаю, знаю только, что прозвище у него довольно странное – Сапог!

– Сапог? Действительно странное… А почему же его так звали?

– Этого я не знаю.

Веня подался вперед и чуть не опрокинул чашку.

– Скажите, Сания, вы тут говорили, что ваша Риза охотницей была, а теперь вот дом сторожит. И давно она его сторожит?

– Так пять лет уже…

– Ваш муж и двое ваших сыновей погибли, но ведь Ильдар-то вернулся с войны. Что же он после войны с Ризой на охоту ни разу не сходил? Или он просто Ризу с собой не брал?

– Брал, но только один раз.

– А в другие разы?

– А не было других. После войны Ильдар лишь один раз на охоту сходил.

Глаза Вени сузились.

– Осенью сорок пятого?

Хозяйка с удивлением посмотрела на гостя.

– Осенью сорок пятого.

– И после этого больше не охотился?

– Не охотился.

– А вы знаете, почему ваш сын забросил охоту?

Женщина пожала плечами.

– Не знаю. Может быть, настрелялся.

– Да вряд ли… Скажите, а вы знаете, с кем он тогда на охоту ходил? Такие фамилии, как Войнов и Трусевич, вам что-нибудь говорят?

– Нет.

Веня поднялся и вышел из-за стола.

– Сания Назимовна, прошу вас – это очень важно!

Женщина вздрогнула и тоже встала.

– Это как-то связано с гибелью Ильдара?

– Скорее всего, да. Расскажите мне все, что вы знаете про ту охоту.

Женщина на мгновение задумалась, затем проговорила:

– Ильдар сказал, что едет к своему приятелю, с которым он был знаком еще до войны. Они не раз охотились вместе. Потом взял вещи, ружье, Ризу и уехал. Ах да… – Сания Назимовна улыбнулась. – Ильдар взял с собой одного из щенков Ризы…

– По кличке Булат?

– Точно, но откуда вы знаете?

Взбудораженный Веня не желал отвечать на вопросы, он их задавал:

– Как долго длилась та охота? Я хочу сказать, как долго вашего сына не было?

– Примерно неделю.

– А он вернулся с добычей?

– В тот раз ничего не принес.

– Вас это не удивило?

– Ну всякое бывает.

– Да уж… И что же потом?

– Потом приехал и больше ни разу на охоту не ходил. Тогда же, через некоторое время он продал свое ружье и ружья отца и братьев. Мы тогда на все эти деньги корову купили. С тех самых пор наша Риза тоже на охоту не ходит и лишь сторожит дом.

– Вы сказали, что он уехал к приятелю…

– Еще он его командиром называл.

– Командиром? Получается, что они не только охотились до войны, но еще и вместе служили! – сделал вывод Веня.

– Получается, что так.

Веня подошел к стене, где висел коллаж, некоторое время его рассматривал, затем обернулся.

– Выходит, тех, с кем охотились до войны ваш муж и сыновья, вы не знали, а что насчет сослуживцев Ильдара? Вы знаете кого-нибудь из них, может, у вас есть их фото?

– Кое-что есть. – Женщина подошла к старенькому комоду и, порывшись в верхнем ящике, вынула оттуда перетянутую бечевкой пачку сложенных треугольником солдатских писем.

Развязав бечевку, Арсланова отыскала нужный треугольник и протянула его Вене. На треугольнике был указан местный адрес и номер полевой почты отправителя. Письмо было от Ильдара. Веня развернул самодельный конверт и увидел внутри него еще один, сложенный из куска газеты. Веня развернул и его.

Это была вырезка с фотографией, на которой на фоне семидесятишестимиллиметровой дивизионной пушки ЗИС-3, одетые в гимнастерки и в касках на головах, стояли в рядок семь солдат-красноармейцев. В самом центре снимка Веня увидел Войнова в форме старшего сержанта. На снимке Войнов был еще без усов, на поясе у него висела кобура, а на боку кирзовая сержантская сумка. По правую руку от Войнова стоял вооруженный ППШ Трусевич. На снимке также присутствовали грузный мужчина лет сорока пяти, с мясистым обрюзгшим лицом и невысокий сухопарый солдат с впалыми глазами, вооруженный «мосинкой». По левую руку от Войнова стоял еще один сержант – высокий плотный мужчина лет сорока, с пристальным взглядом и кустистыми бровями. Тут же у основания лафета расположились сам Ильдар Арсланов и седовласый скуластый старик с раскосыми глазами. Этот сидел чуть поодаль на ящике из-под снарядов и курил самодельную деревянную трубку с длинным чубуком. Какое-то время Веня рассматривал лица на фото, потом прочел письмо:

Сәлам әни![4]