След на весеннем снегу

– Да. Я так и рассказала и следователю, и адвокату. Меня подозревали, что я убила Сережу, потому что хотела избежать развода и потери имущества. Но это не так. Я стремилась к разводу всей душой и ничего при нем не теряла. Этот дом записан на меня, и в том единственном разговоре муж сказал, что материально я не пострадаю. Хотя это и было бы для меня совсем неважно. Все что угодно, лишь бы быть, наконец, вместе с Антоном.

– Калина, но вы могли убить мужа из-за того, что он дал вам надежду, а потом отказался разводиться, – попробовала мягко Мила. – Как по мне, так это мотив гораздо более серьезный, чем боязнь потерять достаток.

– Они тоже так сказали, – призналась Калина. – Если бы не адвокат, который меня вытащил, то ситуация могла стать для меня очень печальной. Но теперь она еще более невыносима, потому что вместо меня страдает Антон.

– У него тоже был повод ненавидеть вашего мужа. И это все та же обретенная, а потом утраченная надежда. Калина, вы уверены, что Антон не убивал?

– Я не знаю, – тихо ответила та и заплакала. Она не всхлипывала, слезы просто текли по ее лицу, как бывает только при очень большом горе. – Я спросила у него, он говорит, что этого не делал. Но алиби на субботу, когда случилось убийство, у него нет. Антон отсыпался дома после рабочей недели. Он говорит, что спал до полудня, после чего съездил в магазин, отвез продукты детям и потом вернулся домой. Я приехала к нему в районе трех и уехала в начале шестого. Сергей с пятницы на субботу не ночевал дома, и я боялась, что он вернется и меня не застанет. Но он не приехал, и я помню, что злилась, что не осталась у Антона подольше. Он был такой же, как всегда, но что он делал утром, я не знаю, и это сводит меня с ума.

В ее голосе звучало отчаяние. Миле ужасно хотелось погладить ее по голове. Калина Троекурова сейчас была похожа на растерянного ребенка, нуждавшегося в утешении.

– Калина, а вы знакомы с Савелием Гранатовым? – вместо этого спросила она.

Девушка с удивлением посмотрела на нее.

– Нет, а кто это?

Вообще-то это был человек, который оплатил для Калины Троекуровой самого дорогого в области адвоката, а еще следил за ней, сменив ярко-алую «Альфа Ромео» на неприметный «Форд». Но говорить всего этого Мила не стала.

– Архитектор, который строит дом Олегу Ивановичу Васину.

– Нет, откуда мне знать архитектора, – девушка пожала плечами. Она немного успокоилась, и упоминание имени Савелия ничуть ее не трогало. – Может, у него были какие-то дела с Троекуровым. Но я про это не знаю. Муж никогда не посвящал меня в деловые вопросы, искренне полагая, что это не мое дело.

– Калина, простите, а почему у вас с мужем нет детей? – Мила предпочла съехать с темы, которая для нее была гораздо более важной, чем для хозяйки дома.

– Рожать нужно от любимых, – тихо ответила та и снова беззвучно заплакала. – От нелюбимого мужчины рожать грех, вот мне Бог и не дал его совершить. Сергей очень хотел детей, по врачам меня водил, сам несколько раз проверялся. Мы оба совершенно здоровы, но нам говорили о какой-то несовместимости в паре. Я это восприняла как само собой разумеющееся, я нашу полную несовместимость ощущала все десять лет, что мы вместе прожили, а Сережа бесился, конечно. Вот только сделать ничего не мог.

Кажется, у Калины снова поднималась температура. По крайней мере, на щеках опять алели два неровных красных пятна, взгляд стал мутным, а речь быстрой, лихорадочной.

– Вам надо принять лекарство и лечь в постель, – сказала Мила. – Калина, я убеждена, что все обязательно будет хорошо. Следствие во всем разберется.

Она растворила в кружке с кипятком еще один пакетик жаропонижающего, проследила, чтобы молодая женщина выпила все до донышка, помогла ей подняться на второй этаж и лечь в постель, как следует подоткнула одеяло.

– У меня только один вопрос, – решилась она перед тем, как выйти из спальни. – А вы знаете, кто та женщина, которая была любовницей вашего мужа?

– Нет, не знаю, – глаза Калины закрывались, молодая женщина почти спала. – Меня это никогда не интересовало. Но думаю, что следствие это установит. Вдруг это она убила Сережу, и тогда Антона отпустят на свободу.

– Будем надеяться, – согласилась Мила и, убедившись, что Калина заснула, вышла из спальни, спустилась вниз, удобно устроилась на диване и погасила свет.

Ей нужно было подумать, а с самого детства лучше всего думалось Миле именно в темноте. Неожиданно для себя она очень быстро заснула. Утром она покинула дом Троекуровых, пока Калина еще спала. Пить кофе в чужом доме в отсутствие хозяйки она постеснялась, только ополоснула лицо, быстро собралась, оставила Калине записку со своим номером телефона, загрузила имущество Кактуса в машину Игната, сделала круг вокруг квартала, чтобы собака не терпела до дома, заодно с любопытством разглядывала стоявшие здесь частные дома.