След Ночного Волка

«Фээсбэшников» со стонами и руганью стали вынимать из простреленной в нескольких местах «Нивы». Сотрудники занесли их в помещение КПП, стали рвать одежду, обрабатывать водкой раны и бинтовать. Павелецкий набрал номер на своем мобильном телефоне. Вскоре в трубке раздалось:

— Слушаю, оперативный дежурный временной оперативной группировки, капитан Федоров…

Ханкала была на проводе. Полковник представился:

— Это «ноль-первый» с Грозненско-сельской оперативной группы, срочно соедините меня с «первым».

— С «первым» не могу, он на выезде.

— Тогда со «вторым» (начальником штаба).

Голос оперативного дежурного был сух, чувствовалось, что его обладатель — человек по жизни достаточно несговорчивый.

— У вас точно срочное дело? Он проводит вечернюю поверку с личным составом управления.

— Срочнее не бывает, дело жизни и смерти, капитан.

— Ну что ж, смотрите сами…

И в трубке повисла тишина. Вскоре раздался голос оперативного дежурного:

— «Ноль-первый», «второй» сказал — ждите, он вам сам перезвонит на мобильный телефон. Как поняли меня?

Павелецкий сплюнул себе под ноги:

— Вас понял. — И отключился.

Сразу после разговора с оперативным дежурным Ханкалы полковник вошел на территорию контрольно-пропускного пункта. В блиндаже под «кукушкой» на первом этаже двухъярусных кроватей отдыхающей смены лежали перевязанные раненые. Им вкололи промедол, и ребята рассказывали своим спасителям, как на них напали. Войдя в блиндаж, Павелецкий вполголоса спросил Евтихеева:

— Как раненые?

— Очень плохи, особенно подполковник.

— Что будем делать с ними?

— Их необходимо везти в Грозный в госпиталь «Северный».

— Ночь, опасно, — в задумчивости почесал щеку Павелецкий. — Хотя со мной десять бойцов «гэнээра» (группы немедленного реагирования), да ваших пять…

— Согласен, что чревато. Но для них опасней оставаться с нами, истекут кровью к утру. Ничего не сможем сделать, — покачал головой командир архангельского сводного отряда.

— Я тоже думаю, что их надо везти в госпиталь. Сейчас попытался выйти с этим вопросом в Ханкалу на генерала, чтобы разрешил везти ночью, его нет, он на выезде. На месте только начальник штаба. А он, сам знаешь, какой придурок, какая вожжа под задницу попадет, то и прикажет.

Авантюристичный Евтихеев, чуть не погоревший на ханкалинской проверке, предложил:

— А может, втихаря отвезем, и все?

— Ты хочешь, чтобы с меня завтра погоны сняли? — спросил Павелецкий. — Снимут, лучше спросить разрешения. А вдруг что? Наши же нас и положат, если самостоятельно пойдем на прорыв, на Грозный.

— Пострелять, может, и не постреляют на КПП на въезде в город, там русские стоят, а вот на подъезде к «Северному»…

Одна дорога вела и в Грозненский аэропорт, и в госпиталь внутренних войск «Северный». На подъезде к нему контрольно-пропускной пункт охраняли местные архаровцы. В этот момент в кармане Павелецкого затрезвонила механическая лезгинка. Он поднес к уху трубу мобильника:

— «Ноль-первый», слушаю.

— Это «второй», что вы хотели? — раздался недовольный голос ханкалинского начальника штаба.

— Докладываю, нахожусь на «Скале», со мной три «трехсотых», двое тяжелых, разрешите выезд и дайте зеленый коридор до госпиталя «Северный»…

— Доложите, что произошло, откуда «трехсотые», кто они?

— «Трехсотые» не наши, офицеры федеральных войск, дополнительно, разрешите, доложу завтра при личной встрече. На подъезде к станице Петропавловской их автомашина подверглась нападению боевиков. «Скала» их отбил. Сейчас они находятся на сто сороковом КПП, им оказана первая медицинская помощь. Двое очень тяжелых, разрешите выезд и дайте зеленый коридор до госпиталя «Северный»…

Начальник штаба повысил голос:

— Что они там делали так поздно? Все передвижения без оперативной необходимости запрещены!

Павелецкого стало раздражать непонимание ханкалинского полковника, желваки на его щеках ходили ходуном:

— Товарищ «второй», я не могу доложить, что они тут делали так поздно, но мне ведь тоже пришлось выехать на боестолкновение, несмотря на запрет, это и есть оперативная необходимость. Повторяю, со мной три «трехсотых», двое тяжелых, разрешите выезд и дайте зеленый коридор до госпиталя «Северный»…

В трубке потекло непродолжительное молчание. Затем начальник штаба жестко произнес:

— Я запрещаю вам выезд с ранеными, препроводите их на ПВД «Скалы», там пусть дожидаются утра. Утром получите в сопровождение броню («бэтээр»), или за ними прилетит вертолет. Все.

— Но, товарищ «второй», — попытался возразить Павелецкий, — они до утра не выживут, истекут кровью…

Однако абонент был непреклонен:

— Выполняйте приказание, и завтра ко мне на подробный доклад с подготовленным спецсообщением к девяти утра…

В трубке раздались короткие гудки. Сергей Иванович был зол, ноздри его раздувались.

На памяти у сотрудников был такой случай с одним из начальников северных УВД, его фамилию, имя и отчество история не сохранила, осталось в памяти людской только прозвище — Петь-Петь.