След памяти

Его прикомандировали к отряду Риггса в день отъезда, и он принял это назначение с удовольствием: хотелось сменить свой темный закуток среди лабораторных столов экспериментальной станции на простор высоких комнат отеля. Ему нравилась роскошная парчовая обивка стен, нравились бронзовые стилизованные статуи в нишах коридоров — он воспринял их, как естественное обрамление своего нового образа жизни; он смаковал утонченную атмосферу меланхолии, теперь уже фактически исчезнувшей. Слишком много других зданий вокруг лагуны затянуло илом, и теперь только Риц стоял в гордом одиночестве на западном берегу, и его великолепие не портили даже ростки синей плесени на коврах в коридорах, хранивших достоинство девятнадцатого столетия.

Богато украшенные и великолепно оборудованные помещения предназначались для известного миланского банкира. Воздушные барьеры, охранявшие от жары, все еще хорошо функционировали, несмотря на то, что нижние шесть этажей отеля скрылись под водой, а стены начали трескаться — двухсотпятидесятиамперная установка кондиционера работала безостановочно. Хотя помещение пустовало уже десять лет, на каминах и позолоченных столиках собралось сравнительно немного пыли, а три фотограции на покрытом крокодиловой кожей письменном столе — сам банкир, его лоснящаяся упитанная семья и, наконец, еще более лоснящееся сорокаэтажное здание конторы — вполне различались. К счастью для Керанса, его предшественник покинул отель в спешке, оставив буфеты и гардеробы набитыми сокровищами: одеждой, украшенными слоновой костью теннисными ракетками, а в коктейль-баре хранились достаточные запасы виски и бренди.

Гигантский комар-анофелес, похожий на летающего дракона, басовито прожужжал рядом с его лицом и скрылся за выступом здания в том месте, где находился на причале катамаран Керанса. Солнце все еще не вышло из-за деревьев на восточном берегу водоема, но утренняя жара уже выгоняла огромных отвратительных насекомых из их убежищ на покрытых мхом стенах отеля.

Керанс вынужден был укрыться за проволочной сеткой. В свете раннего утра странная траурная красота местности поражала: мрачные зелено-черные листья хвощей, пришельцев из триасовой эпохи, и полузатонувшие белые каркасы зданий, наследие двадцатого столетия, все еще отражались вместе в темном зеркале воды — два мира, по-видимому, встретившиеся в какой-то точке времени. Эта фантастическая зеркальная картина моментально пропадала, как только гигантский водяной паук разбивал маслянистую поверхность воды в ста футах внизу.

В отдалении, где-то за затонувшим остовом большого строения в готическом стиле в полумиле к югу, взревел мотор и поднял небольшую волну. Керанс ушел с балкона, закрыл за собой проволочную дверь и пошел в ванную побриться. Водопровод давно не действовал, но Керанс расчистил плавательный бассейн на крыше и провел оттуда трубу через балкон.

Хотя Керансу было уже около сорока, и борода его побелела от радиоактивного фтора, содержащегося в воде, черные волосы и сплошной загар желтовато-коричневого цвета делали его на десять лет моложе. Хроническое отсутствие аппетита и новые разновидности малярии, иссушившие кожу на скулах, придали его лицу аскетическое выражение. Бреясь, он критически осматривал свое лицо, ощупывая пальцами натянутую кожу, массируя мышцы, — черты его лица и мускулатура постепенно менялись, как бы проявляя скрывавшегося в нем другого человека. Несмотря на этот критический самоанализ, он чувствовал себя более спокойно и уравновешенно, чем раньше, а холодные голубые глаза смотрели на него из зеркала с ироническим отчуждением. Полуосознанное погружение в обычный мир с его ритуалами, и обычаями прошло. Если он теперь и держался в стороне от Риггса и его людей, это обусловливалось скорее стремлением к комфорту, чем мизантропией.

Выйдя из ванны, он выбрал из груды одежды, оставленной банкиром, кремовую шелковую рубашку и брюки с ярлыком Цюриха. Все помещение представляло собой стеклянный ящик внутри другого ящика, кирпичного. Плотно затворив за собой двойные двери, он спустился по лестнице.

Керанс вышел к площадке, где напротив катамарана причалил катер полковника Риггса — переоборудованная наземная машина. Риггс, аккуратный, щегольски одетый человек, стоял на носу, поставив ногу в сапоге на борт катера, осматривал берега бухты и свисающие в воду джунгли, как африканский первопроходец древних времен.

— Доброе утро, Роберт, — приветствовал он Керанса, спрыгивая на качающуюся платформу — пятидесятигаллоновый буй, привязанный к деревянной раме. — Рад видеть вас здесь. Есть работа, в которой вы могли бы мне помочь. Сможете на день отлучиться со станции?

Керанс помог ему перебраться на бетонный балкон — выступавший над водой остаток седьмого этажа отеля.

— Конечно, полковник. Вы же знаете, я всегда готов вам помочь.