След памяти

Военная база, где размещались Риггс и его отряд, к которой относилась и пришедшая на буксире и вставшая на якорь биологическая экспериментальная станция, находилась в самой южной из трех лагун и скрывалась под защитой нескольких самых высоких зданий города — тридцати-сорокаэтажных коробок бывших правлений фирм и банков.

Когда они пересекли последнюю лагуну, желтый плавучий барабан базы находился на солнечной стороне, и винты вертолета на ее крыше поднимали волну, на которой покачивался меньший белый корпус биологической станции — она располагалась в двухстах ярдах ниже по берегу и была пришвартована к большому горбатому зданию. Когда-то в нем находился концертный зал.

Керанс взглянул на выступающие над водой лишенные окон белые прямоугольники, напоминавшие ему залитые солнцем улицы Рио и Майами, о которых он в детстве читал в энциклопедии в Кемп Берде. Любопытно, однако, что несмотря на красоту и загадочность лагун затонувших городов, он не чувствовал к ним никогда ни малейшего интереса и не стремился узнавать, в каком именно городе сейчас находится станция.

Доктору Бодкину, бывшему на двадцать пять лет старше Керанса, когда-то довелось пожить в нескольких городах Европы и Америки; теперь он проводил много времени на окраинных водных протоках, разыскивая прежние библиотеки и музеи. Но от них не осталось ничего, кроме его воспоминаний.

Вероятно, именно отсутствие последних делало Керанса равнодушным к виду затонувшей цивилизации. Он родился и вырос в месте, известном под названием Антарктического круга; ныне в этой субтропической по климату зоне максимальная температура достигала восьмидесяти пяти градусов. Южнее он бывал только в экологических экспедициях. Обширные болота и джунгли стали для него лабораторией, а затонувшие улицы и площади — всего лишь ее фундаментом.

Кроме нескольких пожилых людей, вроде Бодкина, никто не помнил нормальной городской жизни, да и во времена детства доктора города представляли собой осажденные крепости, окруженные огромными дамбами и наполненные паникой и отчаянием. Сейчас их странное очарование и красота заключались в безлюдье, в необычном сочетании крайностей архитектуры природы, как в короне, оплетенной дикими орхидеями.

Цепь гигантских геофизических сдвигов, преобразивших климат Земли, началась лет шестьдесят или семьдесят назад. Серия мощных продолжительных солнечных бурь, вызванных внезапной активностью Солнца, привела к необычайному расширению поясов Ван Аллена и тем самым, удалив верхние слои ионосферы, ослабила на них действие земного тяготения. Эти слои рассеялись в космосе, уменьшив земной защитный барьер против жесткой солнечной радиации; кроме того, температура начала постоянно расти, нагретые слои атмосферы поднимались очень высоко вверх, в ионосферу, и цикл повторился.

По всей земле среднегодовая температура росла ежегодно на несколько градусов. Большая часть тропиков вскоре стала необитаемой; население, спасаясь от небывалой жары в сто тридцать — сто сорок градусов, устремилось на север и на юг. Умеренные зоны стали тропическими, Европа и Северная Америка изнемогали от зноя. Под руководством Организации Объединенных Наций началось заселение Антарктиды и северных районов Канады и России.

В первое двадцатилетие жизнь постепенно приспособилась к изменившемуся климату, и тут оказалось, что у людей не хватило сил, чтобы остановить надвигавшиеся из экваториальных районов джунгли. Возросший уровень радиации привел к многочисленным мутациям растительных форм, заставлявших вспомнить тропические леса каменноугольного периода; стали развиваться низшие формы растительной и животной жизни.

Наступление этих мутантов, напоминавших далеких предков современных животных, было поддержано вторым большим геофизическим сдвигом. Постоянное повышение температуры вызвало таяние ледовых шапок. Огромные ледяные поля Антарктиды треснули и растаяли, десятки тысяч ледников, окружавших Антарктический круг в Гренландии, Северной Европе, России и Северной Америке, превратились в моря и гигантские реки.

Вначале уровень воды в мировом океане повысился лишь на несколько футов, но устремившиеся на сушу огромные потоки несли с собой биллионы тонн ила. У мест их впадения в моря формировались массивные дельты, изменявшие очертания континентов и дававшие дорогу океану в глубь суши. Их интенсивное наступление привело к постепенному затоплению более чем двух третей земной поверхности.

Гоня перед собой валы ила и грязи, новые моря непрерывно меняли облик как суши, так и водоемов, намывая новые острова. Средиземное море превратилось в систему внутренних озер, Британские острова соединились с Северной Францией. Средний Запад Соединенных Штатов, затопленный Миссисипи, пробившей Скалистые горы, стал частью океана, соединившись с заливом Гудзона. Карибское море превратилось в болото, полное ила и соленой грязи. Европа покрылась системой огромных лагун, в центре которой лежал затопленный и затянутый илом город.