След пираньи

— Пройдемте. Вас ждут.

Ждали его в кабинете без таблички на двери, явно принадлежавшем местному особисту: на обоих окнах — выкрашенная в белый цвет затейливая решетка, в углу — солидный сейф, да и телефонов для скромного кабинета что-то многовато. Все уже было готово для теплой и душевной беседы: в красном углу восседал человек, которого Мазур впервые в жизни видел в штатском, — контр-адмирал Самарин, фигура номер два в контрразведке флота. Капитан третьего ранга по фамилии Крайко скромненько сидел сбоку, а в углу за хлипким журнальным столиком примостился сутулый тип в затемненных очках — несомненно, сто раз проверенный стенографист. Магнитофона Мазур нигде не увидел, но это, понятно, не означало, что его не было.

Настроение, честно признаться, было аховое. Среди своих адмирал Самарин давно уже получил вполне заслуженную кличку Лаврик — как легко догадаться, данную по ассоциации с известным в истории носителем пенсне. Злые языки шептали, что Самарин, будучи слегка близорук, вместо очков носил пенсне как раз потому, что давно прослышал про кличку, и она его самолюбию весьма польстила. Пенсне, правда, напоминало скорее чеховское, но потаенное общественное мнение пришло к выводу, что это проделано для отвода глаз, дабы избегнуть чересчур уж явных ассоциаций. Если отвлечься от фольклора и естественной неприязни строевиков к особистам, следует признать, что Лаврик был неплохим профессионалом, но это лишь усугубляло ситуацию, поскольку крутой профессионал сплошь и рядом может поломать кому-то жизнь и карьеру не в пример искуснее и эффективнее, нежели тупой службист. Каковое умение Лаврик не единожды и показывал. Будь ты хоть светочем гуманизма и рыцарем без страха и упрека, но коли служить тебе выпало в особистах, очень быстро поймешь, что твоя карьера зависит от того, скольких шпионов ты усердно изловил и скольких потенциальных «слабых звеньев» успешно профилактировал… Это вовсе не означает, будто Самарин лепил дутые дела, — но всему флоту известно, что Лаврику лучше не попадаться, если у тебя за душой отыщутся мелкие грешки…

Мазур сел и выжидательно замолчал. От предложенной адмиралом, согласно извечной традиции, сигареты отказался, вытащив свои, — черт его знает, что там могло быть подмешано в Лавриковы сигареты, тем более что сам-то он сигаретку вытащил не из предложенной Мазуру пачки, а из знаменитого серебряного портсигара дореволюционной работы, с золотыми накладками в виде охотничьих собак, подковок и загадочных монограмм…

Мягко шумел кондиционер. Стенографист навис над столиком с видом оголодавшего стервятника.

Держа сигарету, по своему обыкновению, меж большим и средним пальцами, адмирал разглядывал Мазура с хорошо рассчитанным сладострастием сексуального маньяка из импортных ужастиков, прекрасно понимающего, что загнанной в угол растрепанной блондиночке бежать уже некуда. Пенсне придавало ему весьма интеллигентный вид, так и казалось, что сейчас изречет что-нибудь вроде: «А печень у вас, батенька, пошаливает определенно…»

— Капитан, вы ведь профессионал? — спросил Самарин вдруг.

— Пожалуй, — осторожно сказал Мазур.

— Ну, не прибедняйтесь… Скажите мне по совести: если бы вам, окажись вы на моем месте, кто-нибудь изложил столь занимательную историю, какую вы тут так ярко изобразили, — он с легкой брезгливостью коснулся стопочки исписанных листков, в которой Мазур издали опознал свой рапорт, — что пришло бы вам в голову прежде всего?

— Но ведь не все занимательные истории — чистая выдумка? — спросил Мазур, стараясь не заводиться с первых реплик. — Помните операцию «Туман»? Очень многие со спокойной совестью ее бы зачислили по ведомству самой необузданной беллетристики…

— Логично, — согласился адмирал что-то уж подозрительно мягко. — И «Туман», и «Всплеск», да мало ли примеров… Только позвольте вам напомнить, что, в отличие от ваших увлекательных приключений, «Туман» был с самого начала подкреплен конкретными доказательствами. Другое дело, что не всем они казались убедительными — да ведь были доказательства, а?

— Были, — вынужден был кивнуть Мазур.

— Вот видите? А меж тем у вас — одни словеса. Свидетели, которые могли бы подтвердить ключевые моменты, точнее, те, кого вы среди таковых свидетелей перечислили, либо мертвы, либо рисуют картину, полностью отличную от вашей. Разумеется, их можно заподозрить в злонамеренном искажении истины, но вот в чем загвоздка: самые разные люди, коих трудно заподозрить в сговоре, дают показания, решительно расходящиеся с вашими… Все напоминает известную присказку о роте, идущей не в ногу. Вашу «Заимку» проверили с участием госбезопасности — и не нашли никаких улик…

— А вы что же, думали, там на видном месте вывешены некие правила охоты? — вздернул голову Мазур.