След пираньи

— Ты знаешь, я тебя обманула немножко. Я по-русски знаю еще несколько слов. «Почта». «Телеграф». У вас на вокзалах есть почтовая контора, а там найдется телефон-автомат…

— Убедила, — сказал Мазур. — Но все равно, одна ты туда не пойдешь. Повторяю, я всерьез опасаюсь, что тебе там могут дать по голове твои же соотечественники. Допускаешь такую гипотезу?

— Теоретически, — нехотя созналась она.

— Ну, а я — практик… И потому — пессимист.

— Но не в квартиру же со мной…

— Под окошком постою, как влюбленный, сказал Мазур. — Понимая всю щекотливость твоего положения. Ладно, посторожи, пока я все это замаскирую снова… или нет! Есть идея получше…

Он за несколько минут привел тайник в состояние полнейшего разгрома. Душу щемило от такого вандализма — одежду разбросал вокруг, срубив ножом еще несколько кустов, рассыпал патроны, вывинтил запалы из гранат и забросил подальше. Еду и вовсе раскидал по прилегающей местности — очень скоро набежит мелкое зверье, распотрошит пластиковые пакеты, усугубляя картину разгрома. И ни один преследователь так и не поймет, что же тут, собственно, произошло, что именно из тайника было взято — если было…

— Знание иностранных языков — великая вещь, запомни на будущее, — говорил он, шагая рядом с девушкой. — Есть одна невыдуманная история. Сто пятьдесят лет назад, в восемьсот сорок пятом, в закрытую тогда для иноземцев Японию заявилась английская эскадра. И стояла на рейде, пошевеливая пушками, — мягко и ненавязчиво убеждала установить дипломатические отношения. Японцы послали на корабли группу ниндзя. О ниндзя много наврано, но эти парни и в самом деле умели работать… Они тихонечко проникли на корабль, просмотрели все бумаги в каюте командира эскадры, даже подслушали его совещание с офицерами. Итак же незаметно ушли… — он сделал театральную паузу.

— А где юмор?

— А юмор здесь в том, что означенные ниндзя при всей своей подготовке не знали ни словечка по-английски. А потому ни слова не поняли в бумагах, ни слова не уразумели из услышанного. Так-то… Подожди, — взял он девушку за локоть. — Мы сейчас свернем вон туда…

— Зачем?

— А чтобы сделать круг и взобраться во-он на тот обрыв. Не самое удобное место для засады, но нам это на руку…

— Ты что, хочешь…

— Ага, — сказал Мазур. — За ветерком я наблюдаю давно, он вот уже с час не меняет направления. Дует в направлении пройденного пути. Собаки нас не учуют. Не могу я оставлять этих ребят за спиной… Они не отстанут. Это Азия.

— Нехорошо как-то, — вздохнула Джен. — Это же мы к ним нагрянули…

— Все я понимаю, — глухо сказал Мазур. — Но когда вопрос стоит примитивнейше, «кто кого», выбирать не из чего. Ты не вздумай высовываться, без тебя справлюсь…

Ожидание — штука тягостная, и привыкнуть к нему невозможно. Мазур внутренне извелся, но лежал смирно, через каждые пять минут с ритмичностью часового механизма поднося к глазам бинокль и изучая окрестности. Ветер так и не переменился, небо чуточку очистилось, но серого было больше, чем синего.

Они появились, когда Мазур твердо постановил выждать еще час, а потом отправиться восвояси другой дорогой. Переправа далась им нелегко — Мазур быстро рассмотрел, что одежда у них мокрая, даже обтрепанные меховые шапки. Трое, растянувшись цепочкой, продвигались трусцой на низеньких серых учагах. Вокруг невеликого аргиша[21] носилась черно-белая собачонка с закрученным в колечко хвостом. Сразу видно было, что едут они, почти в точности повторяя маршрут беглецов. Карабины на изготовку. По лицам не понять, молодые они или старые — узкоглазые, морщинистые физиономии казались одинаковыми, изначальными, как эта тайга. Мазур чувствовал себя последней сволочью, но другого выхода не было, в конце концов, они первыми начали стрелять и недвусмысленно дали понять, что намерены убить…

Тронул пальцем теплую щеку Джен. Она мгновенно проснулась, в первый миг недоумевающе хлопнула глазами. Мазур приложил ей палец к губам, ощутив на миг совершенно неуместную здесь мимолетную нежность, — ну не место ей здесь, не место, дома надо было сидеть…

Показал знаками, чтобы лежала тихонечко и не высовывалась. Она столь же выразительным жестом заверила, что поняла, — но револьвер положила рядом с собой.

Мазур бесшумно, упираясь локтями, припав к земле, подполз почти к самому краю обрыва. Дальше нет смысла — и место начинается открытое, и чертова собачка учуять может, несмотря на ветер. Он не верил во всевозможные колдовские способности, приписываемые соплеменникам его преследователей: если что и было в старину, быльем поросло, отчего-то ведь гонятся с винтарями, не полагаясь на шаманское чародейство…

До них — метров семьдесят. Все шансы. Мазур задержал дыхание, прицелился в последнего и мягко потянул спуск.