След пираньи

— Ага, — сказал Мазур, подметив висящий у седла кнут. — Русский ковбой. Пастух, проще говоря. Кольта у него нет — так и ваши настоящие ковбои их давненько уже не таскают… — Взглянул на ее напряженное лицо, подыскал в памяти подходящие архаические термины из английского и усмехнулся: — Хочешь исторический анекдот на тему верховой езды? В семьсот семнадцатом наш знаменитый император Петр Первый издал указ: «Офицерам полков пехотных верхом на лошадях в расположение конных частей являться запрет кладу, ибо они своей гнусной посадкой, как собака на заборе сидя, возбуждают смех в нижних чинах кавалерии, служащий к ущербу офицерской чести». Я тебе подлинный приказ цитирую…

Она бледно улыбнулась:

— А про вас что-нибудь подобное было? Про моряков, я имею в виду?

— Ого! — сказал Мазур. — «Всем чинам экипажей флотских, от матросов до адмиралов, в странах иноземных бывая, до смерти не упиваться, дабы не позорить честь флотскую и государство Российское». Понимал император флотскую психологию, слов нет… — Посмотрел вслед всаднику, казавшемуся уже игрушечным. Начнем, пожалуй…

Встал на колени, склонился, приложил ухо к прохладному рельсу. Не почувствовал ни малейшего содрогания — поезда поблизости не имелось. Выпрямился, задрав свитер, достал пистолет и, не колеблясь, метров с десяти дважды выстрелил по линиям семафора.

Взлетело стеклянное крошево, зеленый огонек погас. Подобрав гильзы, Мазур подтолкнул Джен:

— Пошли, живенько!

И быстрым шагом направился навстречу ожидавшемуся поезду, в ту сторону, откуда они примчались.

— Правда, не будет аварии? — спросила Джен.

— Какая там авария, — отмахнулся он. — Встречного состава не будет, иначе не горел бы зеленый, да и движение тут подчиняется тем же законам, что и на шоссе, правостороннее, это колея для тех, что идут на восток…

— Но могут вызвать полицию…

— Мне, конечно, грустно с тобой делиться печальными секретами, — сказал Мазур. — Но с прискорбием должен объяснить, что не будет ни особенного шума, ни удивления. У нас сейчас на железных дорогах хулиганят вовсю — семафоры бьют, камнями окна выбивают, кладут на рельсы всякую дрянь. Времена такие, смутные и зыбкие, порядок подрасшатался… А потому никто и не станет особенно удивляться. Спишут на проделки окрестных тинейджеров, свяжутся со станцией по радио и преспокойно поедут дальше. Семафор для того и поставлен, чтобы его можно было заметить издалека, затормозят как миленькие…

Отойдя метров на триста от места, где он столь бесцеремонно нахулиганил, Мазур свернул в лес. Отыскав подходящую колоду, они присели под деревом, метрах в пятнадцати от опушки. Справа раздался перестук колес — это шел состав с той стороны, куда они стремились. За деревьями мелькнули зеленые пассажирские вагоны, состав пролетел, не снижая скорости.

Неизвестно, сколько придется ждать. Чтобы не терять времени, Мазур начал в темпе просвещать Джен — подробно рассказывал, что из себя представляют российские поезда, и как себя следует вести, чтобы не возбуждать подозрений. Начал с общих вагонов — еще неясно, куда предстоит попасть, может, придется трястись на жестких скамьях…

Джен прилежно слушала, и глаза помаленьку круглели. В самом деле, для благополучного западного человека сие диковато. Но Мазур не чувствовал ни обиды за державу, ни позывов ущемленной гордости — некогда было.

Оказалось, торопился напрасно — успел все растолковать подробно и вдумчиво, а поезда все не было. Минут сорок они решительно не знали, куда себя девать, то перебрасывались пустяковыми фразами, то пытались развлечь друг друга анекдотами. Смешно, но Мазур и впрямь самую чуточку ощущал себя партизаном, устроившим диверсию на оккупированной территории…

Как водится, далекий шум поезда послышался в самый неожиданный момент. Меж стволов Мазур видел кусочек рельсового пути — показалось могучее рыло тепловоза, багажно-почтовый вагон… А что, если при нынешнем бардаке он попросту пролетит мимо, наплевав на отсутствие семафора? Сегодня всего можно ожидать…

Нет, сработало — послышался адский визг и скрежет, состав затормозил, уйдя из поля зрения. Джен вскочила, Мазур поднялся следом, потянулся и сказал:

— Ну, работай на совесть…

Им пришлось пройти лесом, параллельно дороге, метров двести — Мазур не вполне верно выбрал место. Так, вон те вагоны — общие, вон те — плацкарт… Двери открыты, железные приступочки опущены, чуть ли не у каждого вагона толпится табунок любопытных пассажиров, мужик в железнодорожном кителе, без фуражки, промчался в сторону тепловоза, за ним поспешает молодой милицейский сержант, придерживая длинную дубинку на боку…

Они как ни в чем не бывало вышли из леса и не спеша двинулись вдоль вагонов к голове поезда. Все было проделано столь буднично и непринужденно, что никто не обратил на них внимания, — все-таки не отличались ни одеждой, ни количеством конечностей, самые обыкновенные люди, кому в голову придет…