След погасшей звезды

Его любовь к женскому белью могла соперничать только с пристрастием к бедрам и ягодицам прекрасной половины человечества. На многих снимках он шлепал своих женщин, и в кадре появлялось его обручальное кольцо. Женщины нередко позировали в чулках, еще чаще – с руками, связанными шарфом. Партнерши Влада от двадцати до сорока на вид с одинаковым энтузиазмом улыбались в камеру, принимая самые пикантные позы. Просматривая снимки, я была вынуждена познакомиться не только с женщинами, которых фотографировал Яковлев, но и с самой интимной частью его тела. Определенно, моему клиенту было чем гордиться не только в бизнесе.

Копание в грязном белье Влада не прошло впустую. Около восьми месяцев назад разнообразие лиц на снимках и видео заметно снизилось. Он все еще встречался с разными женщинами, но делал это реже. У Влада появился приоритет…

Большие темные глаза, фигура балерины, широкая искренняя улыбка, черные ресницы, хлопковое белье в горошек. Скорее всего, она была моей ровесницей, но субтильность, наивный чистый взгляд и влажные розовые губы придавали ее облику детскость. Ее густые темные волосы были жестоко высветлены и подпорчены краской, в ней не было ни капли лоску, никакого шика, ничего, что напоминало бы холодную и безупречную Наталью Яковлеву и ее идеальные платья. Эта девочка с темными корнями волос и в дешевом розовом бюстгальтере была полной противоположностью супруги Влада.

Впервые за несколько часов я увидела на компьютере Влада снимки одетой женщины. Она строила рожицы, валялась в снегу, пила чай из большой керамической кружки, натянув до кончиков пальцев рукава кардигана, надев капюшон. Женщина вроде Натальи назвала бы ее простой и незамысловатой, но в этой девушке определенно было нечто волшебное. Она сочетала в себе черты любовницы и ребенка, согревая сердце зрелого мужчины, лишенного удовольствия иметь детей. Бенгальский огонек, искрящийся и веселый. Немного простого, незамысловатого счастья.

Теперь, когда я почти записала Влада в ряды стареющих извращенцев, мне повезло увидеть в нем поэта. На последнем по дате снимке девушка спала у него на руках, по-кошачьи прикрыв ладошками кончик носа. Нежнее нежного.

Дверь кабинета открылась, и в комнату вошла Марина. Я не сразу вспомнила, что она не забирала чашку из-под кофе. Мир романтических грез Влада оказался куда увлекательнее скабрезной хроники его похождений.

– Как кофе? – с все той же по-родственному теплой улыбкой поинтересовалась горничная.

– Спасибо, очень вкусно, – ответила я.

– Проголодалась?

Есть в доме, где тебе не рады, – удовольствие не для слабонервных. Но я ведь не завтракала и теперь очень хотела есть. К тому же в приглашении Марины к столу я увидела возможность пообщаться с ней в неформальной обстановке. Горничная была ко мне явно расположена, и это должно было помочь в расследовании.

– Честно говоря, – смущенно улыбнулась я, – да.

– Соврала про завтрак, так? – продемонстрировала прозорливость Марина.

Я кивнула, потупив взор.

– Вот и Володя всегда так, – покачала головой Марина.

Володя – не Влад.

– Кто? – я сделала вид, что не понимаю.

– Ох, никак не привыкну называть его Владом. Я ведь с детства его знаю. В соседних подъездах жили. – Воспоминания на секунду затуманили взгляд горничной. – Так что тебе приготовить?

– Сойдет что угодно, – улыбнулась я, – я не привередливая.

Марина тепло улыбнулась и вышла. Стоило проявить дружелюбие, как горничная Яковлевых скатилась к панибратству и перешла на «ты». Давнее знакомство с хозяином дома объясняли ее уверенность в себе и респектабельный вид. С другой стороны, дом был в идеальном состоянии, а значит, в любом случае, Марина справлялась со своими обязанностями.

Я подошла к двери и выглянула. Василий сидел в кресле, мимо которого мы прошли, следуя к кабинету. У него в руках была книжка в мягкой обложке. Такую легко спрятать в кармане пиджака. Работа охранника состоит из долгого ожидания, и каждый заполняет паузы как может.

– Василий! – позвала я шепотом.

Охранник подошел ко мне со встревоженным видом, запихивая книгу в карман.

– Что случилось?

– Все в порядке, – улыбнулась я как можно более доброжелательно. – Проводите меня на кухню, я там пообедаю.

– Марина накроет вам в кабинете.

– Да ладно вам! – я хлопнула Василия по локтю, от чего тот вздрогнул. – Зачем добавлять ей работы. Особняк здоровенный. Одна уборка чего стоит.

Василий впал в замешательство.

– Это займет не больше пятнадцати минут.

– Хорошо, – сдался он, – идите за мной.

Марина позиционировала себя не как горничная. Она содержала в образцовом порядке дом и предлагала угощение, как хозяйка. Если даже Яковлев позволял называть себя Володей, нет ничего удивительного в том, что Василий, для нее – просто Вася, ассоциировал эту женщину с матерью. Он просто не мог упустить возможность уменьшить ее труды.