След предателя

— Никак, на передовую.

Неожиданно грузовик остановился, немцы поспешно повыпрыгивали на дорогу. По команде офицера, вышедшего из кабины, организованно развернулись в цепь и быстрым шагом, держа автоматы наготове, направились прямо в сторону затаившихся разведчиков, охватывая их с двух сторон.

— Мать честная, они же по нашу душу! — невесело произнес Калмыков.

— Отходим! — скомандовал старшина.

Затрещали сухие очереди, в бешеном танце завращались сбитые листья.

— Заметили, гады! — зло произнес старшина и, прицелившись, ответил короткой очередью. Один из немцев дернулся, словно от сильного удара, и повалился на землю.

Рассерженным треском ударили новые автоматные очереди, прижимая разведчиков к траве. Группа захвата действовала грамотно, стараясь окружить противника, использовала рельеф местности, пряталась за деревья, совершала стремительные рывки, сокращая расстояние.

— Отходим к реке! — приказал Богдан. Выпустив короткую прицельную очередь, он отскочил назад и спрятался за могучий ствол липы.

Немцы уже вошли в лес, растянулись по флангам.

— Быстрее! Уходим! — торопил старшина замешкавшегося Калмыкова.

Щербак перекатился в яму, дал короткую очередь, нырнул за дерево, еще одна прицельная очередь…

Строев двигался на расстоянии пятнадцати шагов от старшины. Щербак мимоходом отметил, что, несмотря на молодость и небольшой боевой опыт, парень действует грамотно. Если удастся выбраться из этой передряги, у Строева есть все шансы вырасти в классного разведчика. Вот он юркнул в низинку, совершил кувырок, быстро поменял позицию и, постепенно отступая, увеличивал дистанцию с преследователями, боковым зрением не упускал ни одну из целей, точным огнем заставляя фрицев залечь.

Река была близко, до нее оставалось метров двести, но сейчас это было невероятно много.

От илистого берега потянуло свежестью и прохладой. В самой низине через редкий ряд деревьев просматривалась темно-серая полоска воды, подсвеченная багрянцем заходящего солнца.

Не отставая от старшины, с другой стороны бежал Калмыков: на его спине подпрыгивала рация, мешавшая совершать сложные маневры. Двигался он угловато, но уверенно: вовремя ложился, быстро вставал, прицельно отстреливался. На его стороне молодость и боевой опыт. Пригнулся, залег, пальнул в наседающих фрицев и побежал дальше. Двое самых настырных карателей бежали за ним, не отставая. Один из фрицев, неосторожно высунувшись, тотчас получил пулю в лицо (еще один готов!), второй, оказавшись расторопнее, спрятался за бугорок и перекатился за дерево, выискивая подходящую позицию.

— Бросай рацию! Беги налегке! — крикнул старшина.

— Как я без нее?!

— Бросай, иначе не уйдешь!

На некотором отдалении с правой стороны рванула ручная граната. Деревья, стоявшие поблизости, мужественно приняли на себя разлетевшиеся осколки, кроны крепко тряхнуло.

Немцы залегли — не иначе, готовились к решительному броску. Взять разведчиков с наскока не получилось, теперь они задумали что-то похитрее. Просто так от немцев уйти не удастся — слишком плотно опекают. И офицер у них настырный — спрятавшись за пригорок, машет руками, отдавая приказы, заставляет подняться. Живыми хотят взять, гады…

При отступлении польской армии на этом месте шли жестокие бои. Ближе к реке, перевернутые на бок, лежали остовы двух проржавленных грузовиков. До них никому не было дела, немцы не взяли их даже на металлолом. Позабытые, заросшие со всех сторон высокой травой, оплетенные паутиной, они понемногу уходили в землю. До грузовиков можно добраться в два коротких рывка, а далее под прикрытием железа попытаться войти в воду и переплыть реку. Шанс небольшой, но на стороне разведчиков все более сгущавшиеся сумерки.

Короткими перебежками немцы стремились отсечь группу от воды. «Ничего у вас не выйдет», — скривился Щербак. Вырвав чеку гранаты, он швырнул ее в немецкого унтера, бежавшего прямо на него. Тот проворно, как это мог сделать только искушенный в боях вояка, юркнул за дерево. В ожидании скорого разрыва залегла вся цепь, над лесом на какое-то время повисла угрюмая тишина.

Старшина, осознавая, что эти несколько мгновений — последняя возможность вырваться, устремился к остову машины. Взрыв бабахнул в тот самый момент, когда он был на полпути. Щербак почувствовал, как в спину упруго ударила взрывная волна. Кувыркнувшись, он свалился в неглубокую яму. В воздух столбом поднялся едкий дым, на зубах захрустела пыль. Приподняв голову, старшина увидел, как Калмыков с рацией на спине устремился к могучей липе с огромным выжженным дуплом. Щербак невольно сжал челюсти, понимая, что сейчас может произойти самое худшее, подался вперед, приговаривая:

— Давай! Быстрее!

У самого уха, обжигая раскаленным воздухом, просвистела пуля, заставив непроизвольно упасть в разросшийся багульник. Щербак почувствовал во рту сладковатый вкус пыльцы.