След предателя

Выявленные объекты были вычерчены принятыми условными знаками и раскрашены в определенные цвета. Каждый из них имел собственную структуру, отличающуюся от соседних участков: лес был зернистым, а вот кустарники, тянувшиеся сплошной линией, выглядели мелкозернистыми, река извивалась голубой узкой полосой. Ровным счетом ничего такого, что могло бы напоминать оборонительные укрепления или замаскированные орудия.

— Вы уверены, что это семьдесят первый квадрат? — спросил Романцев.

— Абсолютно! — ответил лейтенант. — Это мои пометки, я сам их наносил.

Отложив фотоснимок в сторону, Тимофей взял следующий, заметно отличающийся от первого. Он имел четко дешифровочные признаки, не нужно было особенно ломать голову, все было понятно и так. Изображения легко распознавались по форме: вот здания, стоящие на окраине луга; просека, тянувшаяся через лес прямой линией; в виде коротких черточек — два моста, переброшенные через реку.

На поле просматривалась геометрически правильная структура шести танков, расположившихся по прямой линии на скошенном поле. Длинные линии, разрезающие ландшафт, — это окопы, в которых угадывались квадраты с расположенными в них блиндажами. Присмотревшись, можно было различить даже колючую проволоку, в несколько рядов окружающую траншеи. Не иначе как эшелонированная и хорошо укрепленная оборона.

Романцев взял два снимка и попытался совместить их края. Не совпадают! Снимки были из разных квадратов.

Строго посмотрев на побледневшего лейтенанта, капитан спросил:

— Вы хотите сказать, что эти аэрофотоснимки семьдесят первого квадрата?

Все заготовленные слова встали поперек горла, с этим следовало что-то делать, и лейтенант сдавленно сглотнул:

— Нет… Я не видел прежде этого снимка. Тут лежали другие, настоящие.

— Куда же они в таком случае подевались?

Лейтенант Муртазин взял пачку аэрофотоснимков и внимательно просмотрел каждый.

— Их здесь нет.

— Куда же они могли, по-вашему, деться?

— Просто ума не приложу!

— Получается, настоящие снимки подменили фальшивыми?

— Получается, что так. Но я к этому не имею никакого отношения.

— Как же тогда настоящий снимок попал к фальшивым?

— Не могу знать… Хотя у меня есть предположение. Этот снимок мне показался особенно сложным для дешифрирования, и три дня назад где-то часов в девять вечера я забрал его с собой…

— Куда именно забрали? — тотчас спросил Романцев.

— Просто работал в другой комнате, — быстро пояснил лейтенант. — Там у нас схемы, приходится заниматься и ими, работы много… А утром следующего дня я завершил дешифрирование и положил его обратно. Прямо на те снимки, что лежали в столе.

— Значит, после девяти вечера кто-то подменил снимки? И вы, не заметив, что там лежат фальшивые, положили на них свой, настоящий.

— Получается, что так.

— У кого есть ключи от этой комнаты?

— У меня и у майора Артемьева.

— Где он сейчас может быть?

— Мне трудно сказать… Может, пошел в соседний поселок.

— Что он там делает?

— У него там друзья, с которыми он служил раньше.

— Какой дорогой он мог туда пойти?

— Лучше всего через лес, так будет короче.

— Если он здесь появится, приказываю вам задержать его под любым предлогом!

— А если он не послушает…

— Тогда можете применить оружие и заставить его остаться! — скомандовал Романцев. — До особого распоряжения вы возглавляете подразделение и отвечаете за все, что здесь происходит. Вам все понятно?

— Так точно, товарищ капитан!

Скорым шагом Романцев вышел из комнаты, следом, громко хлопнув дверью, выскочил Сухарев.

Они пересекли двор, укрытый мелкой маскировочной сеткой, миновали КПП. Впереди длинной темно-зеленой полосой тянулся хвойный лес.

— В какой стороне поселок? — спросил Романцев у подошедшего Сухарева.

— Направо. Вот по этой дороге.

Ускоряя шаг, они прошли через жнивье, ощетинившееся короткими срезанными стеблями, кривой неширокой тропинкой углубились в смешанный лес.

Навстречу, энергично размахивая руками, быстрым шагом приближался молодой красноармеец.

— Товарищ капитан… Тут такое. Да что же оно будешь делать?.. — негодующе заговорил он. — Да кто же такое мог подумать! Угораздило так угораздило!

— Что там случилось? — перебил его капитан Сухарев. — Объясни вразумительнее!

Боец выглядел взволнованным, волосы на висках слиплись от пота.

— Там… — махнул он в глубину леса рукой. — Кто бы мог подумать… Это надо же такому случиться! Ведь фронт же, стреляют, а он на себя руки наложил!

— Кто? — спросил Тимофей, предчувствуя недоброе.

— Майор Артемьев. Застрелился он!

— Застрелился? — выдохнул Сухарев.

— Да. В висок!

— Вот прямо чувствовал, что должно что-то произойти! — с досадой поморщился Сухарев.

— Пойдем, покажешь, — развернул красноармейца Романцев.

Прошли через густую чащу метров триста по хорошо утоптанной тропе, далее по бровке косогора, у подножья которого неспешно протекала лесная речка. Иван остановился и, показав на заросли многотравья, проговорил, переходя почему-то на шепот:

— Вон он лежит… В траве.

Капитан Романцев уже и сам увидел тело, лежащее на боку и упирающееся головой в побитое временем и непогодой корневище.