След Сатаны

Асгард нацистов — это анти-Израиль. Нацисты видели бастионы легендарной твердыни асов на Кавказе, там, где сохранилась в чистоте кровь, древняя кровь арийцев, твердость, мужество и свободолюбие. Две самые высокие вершины Кавказа — Эльбрус и Казбек — были провозглашены священными горами арийцев, теми маяками, которые указывают арийцам путь на их древнюю прародину. Возвращение на священную землю Кавказа стало для немцев актом величайшего символического значения, а чеченцы считались хранителями не только этой священной земли, но и носителями первозданной арийской крови. Исследователи пишут:

«Когда следующим летом нацисты ворвались на Кавказ, там была разыграна церемония малопонятная для непосвященных. Три альпиниста СС водрузили на Эльбрусе, священной горе арийцев, благословенное перед этим по ритуалу „Черного Ордена“ знамя со свастикой. Это было магическое заклинание. Было ознаменовано начало новой эры, нового цикла. Теперь климат будет побежден и огонь на тысячелетия укротит лед. Были забыты огорчения прошлого года, их теперь оценивали как последние испытания пред окончательной победой духа. Поэтому вопреки предупреждениям классической метеорологии, бронированные носители огня двинулись на север, чтобы в Сталинграде рассечь Россию надвое».^{559}

Могли ли Сталин и Берия, оскорбленные в своих «национальных чувствах» и зная о том религиозном значении, которое нацисты придавали Кавказу, простить вайнахам то, что они были единственным народом, который Гитлер целиком причислил к арийцам? Конечно, нет. Ведь и большевики, при всем своем атеизме, глубоко верили в магию и символы, да и атеизм не является абсолютным безверием. Атеизм — восстание против Бога, прямая форма сатанизма, а весь сатанизм со всеми его проявлениями и зиждется на магии и символах. Тема «Большевизм и магия» могла бы стать основой интересного самостоятельного исследования. Но мы пока ограничимся одним примером. А. Горбовский описывает случай, происшедший в Петрограде в 1918 году, еще до переезда коммунистического правительства в Москву. В одном из домов на Лиговке собрались маги и медиумы, чтобы, сконцентрировав свои усилия на портретах Ленина и Троцкого, с помощью заклинаний вызвать их болезнь и смерть. Ильич, каким мы его знаем из лубочных книг и фильмов, весело рассмеялся бы над этим сборищем и упомянул бы этот случай в одной из своих язвительных статей как пример глупейших предрассудков и суеверий. Но настоящий, реальный Ильич отрядил на Лиговку несколько машин с чекистами, которые, открыв бешеную пальбу, буквально изрешетили магов и медиумов пулями, даже не пытаясь их арестовать.^{560} Видимо, Ленин, как и другие атеисты-большевики, знал, что магия — вещь довольно серьезная, а вера целой нации, двигающая ее усилия — тем более. Поэтому немцы только наступали на Кавказ и до Чечено-Ингушетии оставалось пройти еще около 500 километров, а Сталин, оторвав от фронта дефицитнейшую в ту пору авиацию, уже обрушивал на вайнахские селения бомбы. Эта бомбежка тоже уникальна в истории. Один из советских народов, давший в воюющую армию около 10% своего состава, подвергался уничтожению с воздуха советской же авиацией. Другого подобного примера не найти в анналах истории СССР. И это говорит о многом.

Впрочем, бомбежки и предшествовавшие им репрессии против вайнахов оказались лишь прелюдией. В полной мере свою ненависть к вайнахам кремлевские вожди проявили позднее, 23 февраля 1944 года, и эта ненависть, необъяснимая с точки зрения даже живодерской политической логики сталинской клики, стоила чечено-ингушскому народу невосполнимо дорого — более половины нации погибла. Ни одна нация, прямо или косвенно вовлеченная во Вторую мировую войну, не понесла столь огромных в пересчете к общей численности народа потерь, как вайнахи.

Истребление вайнахов сопровождалось актами иррациональной, почти мистической жестокости. Людей сотнями загоняли в сараи и сжигали живьем, как это было в Хайбахе; целыми толпами топили в озерах; больных из больниц выбрасывали прямо в тлеющий уголь и засыпали, еще живых, землей, и на фоне такого разгула кровожадных инстинктов расстрел казался проявлением милосердия. Весь путь от Чечено-Ингушетии до степей Казахстана был отмечен трупами, выбрасываемыми конвоем из вагонов прямо в снег.