След Сатаны

Но эта загадка полностью разъясняется, если обратить внимание на то, что и у абхазов «солнечный герой» Сасрыква с самого своего детства не расстается не только с оружием воина, но и с инструментами кузнеца (клещи, молот). Все эти обстоятельства и побудили В. Г. Ардзинба отметить следующее: «…кривизна ног, хромота, клещи и молот, как орудия Сасрыквы-Сосруко, ряд других деталей его „биографии“ тесно сближает его с кузнецом».^{67}

В наиболее классическом варианте вайнахского мифа о Пхьармате, записанном поэтом и этнографом А. Сулеймановым еще в 1937 году от Муртазалиева Сулимы (1867 года рождения) в селении Доьра, Села-Сата названа матерью Пхьармата,^{68} что делает последнего, во всяком случае, братом Сеска-Солсы. Более того, Села-Сата, как и у абхазо-адыгов, является матерью всех вообще нартов.^{69} Что касается «раздвоения» Пхьармата и Сеска-Солсы, то и его можно объяснить по аналогии с осетинским эпосом, в котором Сослан и Сосруко (Созруко) представлены как два самостоятельных героя,^{70} которые, более того, даже не являются братьями по матери, в отличие от Пхьармата и Сеска-Солсы.

Но почему у этих двух героев разные имена? Это — главное препятствие, которое мешает им «слиться», как у абхазо-адыгов, в одну личность. А на самом ли деле эти имена «разные»?

Вайнахский «солнечный герой» единственный в ряду своих эпических «собратьев» (Сасрыква, Сосруко, Сослан), который носит двойное или сдвоенное имя. Давно и совершенно справедливо отмечено, что первая часть его имени (Сеска) является чем-то вроде «отчества» или прозвища.^{71} Оставив пока в стороне прозвище, обратимся к его имени — Солса.

Сразу бросается в глаза созвучие имени Солса с именем осетинского «солнечного героя» нарта Сослана — обстоятельство, постоянно подчеркиваемое различными учеными-нартоведами.

Осетинский ученый Т. А. Гуриев, являющийся, судя по уверенному тону его суждений, признанным языковедом-иранистом, пишущим учебные пособия для студентов, подвергает имя нарта Сослана ценному для нас лингвистическому анализу. Так, ученый отделяет от основы этого имени «суффикс принадлежности к роду (имеется в виду — к патрономическому роду — авт.)». Суффикс этот — конечное -ан.^{72} Таким образом, остается основа имени — Сосл. Нетрудно заметить, что это имя, не отягощенное суффиксом принадлежности, еще более приближается к звучанию имени вайнахского Солсы. Сосл и Солс — возможна ли в одном из этих имен метатеза (перестановка) двух последних согласных -л и -с? Т. А. Гуриев отмечает, что такие перестановки характерны для осетинского языка, в котором Солс мог воспринятые как Сосл.^{73}

Однако мы ни в коей мере не собираемся подталкивать читателя к кощунственной для любого осетинского нартоведа мысли, что в осетинский эпос это имя попало из вайнахских сказаний. Для наших задач вполне достаточно того, что эти имена (Сосл и Солс) когда-то могли звучать полностью идентично, хотя их созвучие очень близко и безо всяких лингвистических манипуляций. Поэтому для нас в первую очередь важно то, как осетинские ученые расшифровывают имя нарта Сослана. Получив в свое распоряжение эту расшифровку, мы без особого риска сможем связать ее и с именем вайнахского Солсы.

Т. А. Гуриев возводит имя нарта Сослана к имени осского царевича, мужа царицы Тамары, Давида Сослана. Имя Давида Сослана, как уверенно констатирует Т. А. Гуриев, было перенесено на того нартовского героя, который фигурирует в эпосе как «нарт Сослан».^{74} По мнению ученого, это произошло по причине необычайной популярности Давида Сослана как среди средневековых осетин, так и грузин. В качестве доказательства этой неординарной популярности, Т. А. Гуриев приводит выдержки из различных переводов поэмы великого грузинского поэта Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», которую средневековый поэт посвятил, как известно, именно Давиду Сослану.

К нашему стыду, мы не читали это великое произведение, поэтому будем ссылаться на те выдержки из поэмы, которые приводит в своей работе осетинский ученый. По нашему мнению, с которым, будем надеяться, согласится и читатель, те места из поэмы, на которые ссылается Т. А. Гуриев, доказывают не только популярность Давида Сослана, но и связь его «прозвища» или, если угодно, фамилии с солнцем. Речь идет о втором компоненте имени царевича — Сослан. Обратимся к тексту поэмы:

«…Месх безвестный из Рустави, кончил я свое творенье.
Божеству грузин Давиду, что грядет путем светила,
Чья с восхода до заката на земле известна сила…
Написал я эту повесть, чтоб досуг его делила».

Давид здесь не назван Сосланом, но зато про него строки, в которые Шота Руставели вложил довольно прозрачный «солнечный» смысл: «грядет путем светила (то есть солнца)». И про силу Давида, известную на земле, говорится — «с восхода до заката». То есть, с восхода до заката солнца.