След сломанного крыла

Они с Раджем прошли долгий путь с того дня, когда семь раз обошли костер, чтобы связать себя узами брака. Свадебная церемония проходила в храмовом зале, который ее родители арендовали для такого случая. Внутри было возведено временное возвышение, где брамин, руководивший церемонией, мог сидеть и зачитывать обеты перед пятьюстами членами индийской общины, которые пришли сюда, чтобы стать свидетелями бракосочетания. Марин с трудом могла бы припомнить десяток имен присутствовавших на свадьбе — большинство гостей были не ее друзьями, а родителей.

— Спасибо тебе за этот день, — говорит Марин донельзя удивленному Раджу. — Я знаю, у тебя много работы.

Это единственное, что она может сказать, чтобы выразить свою благодарность.

— Я сделал это для Джии, — тихо говорит Радж. — Я хотел быть там ради нее.

— Да, конечно.

Марин отворачивается к окну и смотрит, как мимо пролетают деревья, растущие по краю дороги. В день свадьбы она поняла, что это навеки, потому что так принято в их культуре. Марин не была влюблена в своего мужа; это был союз равных, которых поженили, чтобы они создали семью и заботились друг о друге долгие годы. Блестящий брак, думала она. Аппетит приходит во время еды.

Чтобы двум молодым людям позволили встретиться, у них должны быть схожие уровень образования и достижения, отмеченные в резюме. Потом понадобится, чтобы совпали и другие их особенности. Например, внешность. Темнокожему парню нечего и мечтать о светлокожей девушке, и наоборот. Крупный мужчина может надеяться получить в жены только крупную женщину. Каждый из этих факторов подвергается самому скрупулезному рассмотрению, и лишь после этого родители дают благословение на брак. Но никто и никогда не упоминает о любви, и вопрос о ней не обсуждается. Будто, раз все остальное у людей совпадает, любовь непременно придет сама самой.

Но этого не случилось. Сейчас Марин готова это признать. Она так и не полюбила Раджа. Он никогда не был нужен ей так, как бывает нужен тот, кого любишь. Она всегда ставила свои нужды и желания выше его желаний и потребностей. Она в точности выполнила то, чего от нее ожидали, — она соединилась с ним, чтобы создать совершенный союз. Их дом был заполнен роскошью, их дочь, воспитанная по совершенному образцу, должна была всегда быть на шаг впереди всех остальных. Но соединявшие их узы оказались слишком слабыми и хрупкими.

Крик Джии, пожелавшей спасти дедушку, вырвался инстинктивно, девушка бесстрашно восстала против всех, сказав, что необходимо дать ему еще один день, еще один шанс вернуться. Она сказала, что она не может его потерять, потому что любит. Марин хотелось громко возразить дочери, что ее дед не способен любить, что он показал ей ту сторону своей натуры, которой на самом деле не существует.

Маг и волшебник Брент создал для Джии сказку, выдумку, которая служила его целям. Он желал чувствовать себя нужным, необходимым, особенным. Джия никогда не была свидетелем его бесчинств, и Марин ошибалась, изо всех сил стараясь создать иллюзию ради Джии и ради себя самой, скрывая правду от своей единственной дочери. Рани была права: Марин не верила в то, что Джия любила бы ее такой, какая она есть, безо всяких созданных ею химер. Марин недостаточно любила себя настоящую, чтобы поверить в то, что кто-то может тоже полюбить ее.

* * *

— Джия? — Марин осторожно стучится в дверь, приоткрывает ее и заглядывает в комнату. — Могу я минуточку поговорить с тобой, бети?

— О школе? — настороженно спрашивает Джия.

— Нет-нет, не о школе, обещаю, — Марин входит в комнату и закрывает за собой дверь. Она старается подавить нервозность и страх. — Я хочу рассказать тебе кое о чем. Мне давно следовало сделать это.

Джия бросает на пол кофточку и брючки и вытаскивает из гардероба свободную футболку. На ее теле теперь нет следов побоев. Кожа у нее гладкая и чистая, без черных и синих пятен, которые красовались там совсем недавно. Радж удалился в комнату для гостей, предварительно клюнув Джию в макушку и бросив предостерегающий взгляд на Марин. Она кивнула ему, опасаясь скорее реакции Джии на свое вторжение, чем вреда, который может принести дочери.

Джия идет в ванную и пару раз лениво проводит щеткой по зубам. Марин прикусывает язык, мудро решив, что сейчас лучше не заводиться по этому поводу. Она садится на кровать, ожидая, когда Джия закончит умываться и присоединится к ней. Выйдя из ванной, Джия подходит к кровати с другой стороны и забирается под одеяло. Она взбивает подушки и откидывается на них.

— О чем ты хотела поговорить? — спрашивает она.

— Я хочу рассказать тебе одну историю, — Марин глубоко вздыхает, набираясь мужества. — Я никогда не рассказывала тебе о своем детстве. О том, кто я такая.

— Почему? — снова спрашивает Джия. Эманация невинности, ранее исходившая от нее, теперь пропала.