След сломанного крыла

— Потому что я боялась, что ты не будешь любить меня, — говорит Марин, наконец-то признавая правду. — Вдруг ты не смогла бы любить меня, зная, насколько я была сломлена, любить меня со всеми изъянами, — внезапно она осознает то, чего не понимала прежде. — Теперь я знаю, что это было не из-за меня. Он бил меня, потому что был сломлен сам, — Марин делает паузу. — Но я так боялась потерять твою любовь.

— Ты моя мама, — говорит Джия, улыбаясь сквозь слезы. — Я люблю тебя, несмотря ни на что.

— Я надеюсь, что это так, — говорит Марин с сияющими глазами. — Потому что в мире есть много такого, без чего я могу прожить, но…

Марин не может закончить фразу. Она протягивает руки к Джии, и дочь бросается к ней. Они крепко обнимаются.

— Почему ты позволяла Адаму бить тебя? — наконец спрашивает Марин. — Почему ты так любишь его?

— Потому что с ним я не должна быть совершенной, — произносит Джия после небольшого раздумья. — Потому что мне не нужно было держать себя под контролем.

— Так, как я требовала от тебя? — спрашивает Марин.

— Наверное, да.

Марин задает вопрос, который терзал ее с тех пор, как она узнала правду:

— А что ты чувствовала, когда он бил тебя?

— Странно, но я словно цепенела, а потом оживала, — Джия кладет голову на согнутые колени. — Он говорил, что я нужна ему, такая, как я есть. Говорил, что я единственная, кто делает его счастливым. Единственная, кому он доверяет, — Джия поднимает глаза и смотрит на мать. — Потом он всегда плакал, говорил, как сожалеет. Но я не думаю, что он сожалел.

Марин хотелось бы знать, сколько душевной боли может вместить одна жизнь. Слышать то, что рассказывала ее дочь, признавать собственную вину — все это было просто ошеломительно.

— Я хотела, чтобы у тебя была замечательная жизнь, — говорит она, понимая теперь, как сложить все детали мозаики. — Я считала, что к этому может привести постоянный контроль над собой.

— Я скучаю по нему. Когда я вижу его, я чувствую себя защищенной, — объясняет ей Джия.

— Я знаю.

Марин думает о своем визите в больницу. О том, как даже после всего, что было, жаждала отцовской любви. Она вспоминает, как оправдывала его поступки, для которых не могло быть никаких оправданий. Это происходило потому, что она нуждалась в его любви. Потому, что Марин была уверена в том, что никто не способен любить ее, даже она сама.

— Могу я помочь тебе? — отваживается спросить она.

— Я боюсь, — отвечает Джия. — Я не понимаю почему. Почему он мне нужен?

— Я тоже не понимаю, — признается Марин. — Но мы можем попробовать сделать что-то вместе?

Марин думает о шагах, которые ей необходимо предпринять, о собственном исцелении. На это у нее может уйти вся жизнь. Она не уверена, что полностью излечится, но должна отправиться в это путешествие, хотя бы для того, чтобы держать свою дочь за руку и помогать ей в пути. Она должна помочь Джии выработать правильную линию поведения. — Я не стану поощрять тебя или критиковать. Просто всегда буду рядом, — Марин прикусывает губу, ее глаза наполняются слезами. — И буду любить тебя всегда, несмотря ни на что.

«И, может быть, научусь любить саму себя», — думает она.

— А как же вы с папой? — спрашивает Джия, совсем как маленькая девочка, а не взрослая девушка. — Что вы собираетесь делать?

— Вместе помогать тебе, — в данный момент это единственное, что Марин может предложить. Но сейчас достаточно и этого, сейчас самое главное для них — Джия. Марин наконец понимает, что единственный правильный путь — встать с Раджем плечом к плечу и возвести стену, которая защитит их дочь от любой беды. Со временем все встанет на свои места. В любом случае Марин всегда будет благодарна Раджу за то, что он подарил ей величайшую радость в жизни — их дочь. — И каждый день мы будем говорить тебе, как ты нам нужна. Мы сделаем все, чтобы помочь тебе.

— Хорошо, — говорит Джия, крепко держа Марин за руку. Они вместе смотрят в окно и видят, как солнце исчезает за горизонтом, как восходит луна, чтобы занять его место на небе, даря свет тем, кто ищет свой путь.

Триша

Я приезжаю к Эрику вечером и понимаю, что он уже дома, когда вижу его машину. Он дал мне свой новый адрес на случай, если что-нибудь понадобится. Мне было нужно, чтобы он вернулся домой, но я не говорила ему об этом и не предъявляла никаких требований.

Он открывает, едва услышав звонок в дверь. Он в шоке оттого, что видит меня. Мой бывший муж рассматривает меня с изумлением, но потом вспоминает о приличиях и приглашает войти. На кухонном столе лежит замороженная пицца, разрезанная напополам, рядом стоит открытая бутылка пива. Эрик одет в поношенные футболку и джинсы — таким я видела его сотни раз. Я провожу потными ладонями по бедрам, потому что ужасно боюсь и нервничаю.