След Сокола

Как поведет себя княгиня в дальнейшем, он знать не мог и потому посмотрел на высокую, слегка надменную и настороженную женщину с опаской. Дражко тоже был несколько напряжен и возбужден, даже слегка зол.

– Заходи, наш юный разведчик, – тем не менее, сказал князь-воевода вполне приветливо и шевельнул усами, показывая, что улыбается мальчику.

Власко вошел и обеими ладонями подправил свои длинные волосы.

– Это и есть наш знаменитый Видящий? – спросил Годослав.

– Он и есть, княже. Мне Ставр и раньше про него несколько раз говорил.

– Мне тоже сказывал. Ну, что же, я хотел бы послушать его. Что-то он предречет нам в такой трудный момент… Проходи ближе, отрок. Как тебя зовут?

– Власко, княже.

Годослав сердито посмотрел за спину Власко, где стоял, любопытно поглядывая, стражник, и тот поспешил выйти, оставив дверь не прикрытой, как и раньше.

– Дверь закрой, – прикрикнул Дражко.

Вой торопливо выполнил приказ.

– Как ты предсказываешь, Власко? – спросил князь. – Тебе надо задавать вопросы?

– Мне надо смотреть в воду, – объяснил Власко. – Вода во всем мире едина, и все знает про все. И в каждом человеке воды много. И вода в человеке рассказывает, что знает, другой воде. Во всем мире… Только вода не любит праздные вопросы. Она ответит только тогда, когда вопрос волнует.

– Такой кувшин тебя устроит? – княгиня Рогнельда принесла из закутка за льняной занавеской стеклянный кувшин с широким горлышком.

– Лучше глиняную миску, но если миски нет, подойдет и кувшин.

– Миски нет. Можно послать за ней. – Казалось, Рогнельда ищет себе заботу, чтобы отвлечься от каких-то чуждых, тяготящих ее дум.

– Не надо. Не надо, чтобы много людей знало. Их мысли к воде примешиваются и мешают… Давай кувшин, княгиня…

Голос отрока вдруг стал совершенно взрослым, требовательным, словно он не сам говорил, а поколения живших до него людей, имеющих общий дух, но разную плоть, через него общались с нынешним поколением людей.

Власко взял кувшин двумя руками и поставил перед собой на подоконник.

– Подождите чуток, я посмотрю в воду, чтобы она ко мне привыкла…

И он наклонил голову, казалось бы, совсем спокойно, расслабившись, разглядывая безмятежную поверхность. Потом долго водил над водой руками, что-то нашептывая. Слов разобрать было невозможно, единственно, отчетливо слышалось частое повторение имени Свентовита. Наконец, предложил:

– Спрашивай, княже!

Князь кашлянул в кулак, прочищая горло. Отчего-то вдруг у него запершило во рту, и мысли никак не хотели выстроиться в простейшую фразу. И он произнес единственное, что сообразил, хотя до этого, только вот минуту назад спросить собирался о многом:

– Что будет со мной через год?

– Дай, княже, руку.

Годослав протянул свою большую и сильную ладонь, взял в нее осторожно, чуть не бережно кисть отрока.

– Думай, княже… Думай о том, что сейчас заботит тебя. О том, что заставило тебя спросить… Ничего нет в мире, кроме твоей заботы… Думай…

Годослав собрал морщины на переносице и даже покраснел от натуги или от возбуждения мыслями. Глаза его сияли упорством, гневом и отвагой, желанием бороться и победить. Он напряженно, сосредоточенно думал…

Отрок мягко высвободил свою руку из руки князя и опять стал водить ладонями над поверхностью воды. Потом остановился и долго смотрел в горловину кувшина.

– Именем Живаны, Навь и Правь приди в Явь… Именем Живаны, Навь и Правь, приди в Явь… Сложись песчинки в камень… Именем Живаны… Сложись слова в разум… Именем Живаны… Сложись капли в море… Именем Живаны… Сложись мгновенья в целое… Птицы перелетные летят, роняют в тучи перышки… Все птицы видят, все птицы знают… Перышки птичьи каплями становятся, дождем в землю ложатся, пыль прибивают… Осядь пыль, именем Живаны… Яви Мир чистый… Именем Живаны… Яви Мир без кривды… Именем Живаны… – Он помолчал еще мгновение, потом снова заговорил: – Через год, княже, ты будешь жив и здоров. Я вижу тебя рядом с женой. Вы смотрите на небо. Там и другая женщина. Она ведет за руку маленькую девочку. Еще одна женщина держит на руках второго младенца. Чуть вдалеке воины. Пешие и конные. Они приветствуют тебя и твою жену, и твоих детей. Все будет хорошо, княже… Но… Но…

– Что? – севшим голосом спросил Годослав.

– Паутина забот на челе твоем… Черная паутина… Она прилипла…Она тяжелая и вязкая… Мешает тебе жить…

– Княжеской жизни без забот не бывает, – больше себя и жену успокаивая, сказал князь, и коротко посмотрел на Рогнельду.

– Да, княже… Черная паутина… Прилипла… Ты ищешь, как из нее выбраться… Сожалеешь о сделанном… Черная паутина… Именем Живаны… Яви мир без Кривды… Именем Живаны…

Власко выпрямился и тяжело вздохнул, словно он выполнял нелегкую работу. По лбу его катился струями пот, хотя раньше никто не видел ни малейшего напряжения в его склоненном над водой теле.

– Нет. Я видел дерево забот твоих, паутиной опутанное, но не видел корни… Почва черна и непроглядна, княже… Мне не дано это знать…

– И то хорошо, что открыл ты. Я благодарен тебе, отрок, за добрый сказ. Если все сбудется, как ты говоришь, я обещаю – ты будешь всегда рядом с нами и ни в чем не будешь знать нужды.