След торпеды

«Ястребу. Прошу Дельфина прибыть в квадрат 6/13 и ждать моего сигнала. Вы сообщили, что Серый перешел границу. Однако на связь со мной он все еще не вышел. Коршун».

«Секретно. Егорову. 4 августа боцман Колосов послал телеграмму в Ригу Колосовой Розалии. Прошу проверить Розалию. Ермаков».

«Секретно. Егорову. Срочно. За объектом веду наблюдение. С «Кита» неподалеку от острова Баклан был замечен перископ подводной лодки. Боцман Колосов тоже видел перископ, однако отказался это подтвердить. Полагаю, у него есть связь с лодкой. Тарасов».

«Секретно. Егорову. 5 августа в 19 час. 30 мин. командир «Алмаза» Марков задержал рыболовецкое судно в трех милях от острова Баклан. Осмотровая группа ничего не обнаружила. Причина нарушения советских территориальных вод — отказал двигатель. Ермаков».

«Коршуну. 5 августа в 21 час 30 мин. Дельфин будет в заданном квадрате. Серого ждите. Будьте осторожны. Ястреб».

Казалось, все ясно, и теперь оставалось ждать, что же предпримет Коршун. Так считал Егоров. Однако вскоре от Ермакова он получил новое донесение.

«Секретно. Егорову. Лично. 5 августа в 19 час. 30 мин. акустик «Алмаза» матрос Егоров неподалеку от острова Баклан обнаружил шумы подводной цели. Неизвестная цель скрылась. В районе острова усилен морской дозор. Жду ваших указаний».

Егорова трудно было чем-либо удивить, но тут он невольно задумался, склонившись над столом. Кто был у острова Баклан? Подводная лодка или еще что-то? А может, ошибся акустик?

Матроса Юрия Егорова капитан 1-го ранга знал очень хорошо — это был его сын. Недавно тот писал ему: «Отец, ты спрашиваешь, как мне служится на море? Интересно… Ты же сам говорил, что море — это тяжкий труд, и все, что связано с ним, несут в своем сердце…» Месяц назад, когда Егоров разговаривал с капитаном 1-го ранга Громовым по ВЧ, он спросил, как служится его сыну, Громов ответил не сразу: кашлянул в трубку, словно бы размышлял, как ему поступить, а потом сказал, что порой ему трудновато, но «музыка моря ему по душе».

«Мне тоже она по душе, по шумы от винтов подводной лодки — это далеко не музыка», — подумал сейчас Егоров. В другом письме к сыну он спрашивал, не «берет ли его в лапы морская болезнь». Юрий признался, что в первом же дозоре, когда море штормило, его укачало, мичман даже подменил на вахте. «Как же я, отец, презирал тогда себя, свое малодушие! Но теперь, кажется, переломил себя…»

Мысли Егорова вновь вернулись к подводной лодке. Показала свой перископ, подразнила рыбаков и ушла на глубину. Ищи ее! Но теперь Егорова тревожило другое: не связана ли активность Коршуна с испытаниями нашей новой лодки? Кто-кто, а Коршун наверняка знает о том, что старший сын капитана траулера Петра Кузьмича Капицы Степан плавает на этой лодке и что он принимал участие в ее создании. Не потому ли, как сообщает в своем донесении Ермаков, боцман Колосов в последнее время обхаживает Лену, невесту конструктора? Все мысли Егорова теперь были прикованы к этому факту. Ему было известно также, что наша подводная лодка днями выходит в море на ходовые испытания. Ее курс — по фарватеру между двумя островами — Северным и Бакланом. Там-то и объявились незваные гости. Что же, если их заинтересовала наша лодка, то они наверняка дадут о себе знать.

В кабинет торопливо вошел майор Игнатов. Он был чем-то встревожен: уронил очки на пол. Протянул Егорову голубой листок, добавив при этом, что донесение от капитана 2-го ранга Ермакова только получено. Первые же строки насторожили капитана 1-го ранга. Оказывается, на рассвете 6 августа наша подводная лодка вышла в море на ходовые испытания. Корабли противолодочной обороны, обеспечивавшие ее, засекли шумы неизвестной подводной лодки, которая появилась у острова Северный, но тут же исчезла. Поиски не дали результатов.

Егоров долго молчал, задумавшись. Майор Игнатов стоял в сторонке и платком вытирал стекла очков. Наконец капитан 1-го ранга сказал: