Следак

Но тут заработала громкая связь и прозвучало: «Дежурная группа на выезд». Пришлось брать приготовленную заранее дежурную папку с нужными бланками и тащиться в дежурку. Прикинув в уме варианты, я, выходя из кабинета, прихватил с собой еще и сегодняшнее уголовное дело вместе с медицинскими документами.

— Чапыра, этих двоих уже в СИЗО пора увозить! — возмутился Новиков, когда я вернул задержанного Калугина.

— Я еще с ними не закончил, видишь же, выезд у меня, — отбрехался я и поспешил выйти во двор к служебной машине.

В машине, не отвлекаясь на разговоры коллег, я набрасывал на чистом листе бумаги тезисы для постановления об избрании меры пресечения в виде залога. На этот раз нас вызвали на квартирную кражу, благо это была небольшая однушка, так что уложились мы за час, а на обратном пути я попросил высадить меня возле прокуратуры.

— Борис Аркадьевич, — просунулся я в кабинет заместителя прокурора, — здравствуйте. Можно к вам?

— Заходи, — приглашающе махнул он мне рукой, поставив чайник на тумбочку возле стола. — Чай будешь?

— Буду, с утра ничего не ел, — не стал я скромничать.

— Смотрю, ты сегодня в форме, — отозвался Митрошин, наливая чай во вторую кружку. — Дежуришь?

— Дежурю, — кивнул я, присаживаясь на стул. — Поэтому и приехал. За консультацией как к старшему товарищу и представителю надзорного органа.

Митрошин довольно усмехнулся, но начал не с обсуждения дела, что приметил в моих руках.

— Говоришь, с утра ничего не ел? А бутерброды будешь? Жена делала. — Он поставил на стол тарелку с многослойными бутербродами.

— Ну раз сама Светлана Григорьевна их делала, то, конечно, буду, — сглотнул я слюну.

— Ну, чего там у тебя, рассказывай? — спросил зампрокурора о деле, когда я умял второй бутерброд.

— Подозреваемый у меня со слабым здоровьем, — начал пояснять я суть вопроса, — а обвиняется он по части второй статьи восемьдесят девять, там срок реальный до шести лет. Сами понимаете, на подписку его не отправишь. — Митрошин кивнул, подтверждая сказанное мною. — Его директор отказался быть личным поручителем. — На этом месте зампрокурора изобразил пантомиму «а ты что-то другое ожидал?». — А год в СИЗО он может не выдержать.

— Там лазарет есть, — заметил Митрошин.

— Борис Аркадьевич, человек-то не рецидивист какой, а начальник отдела на хладокомбинате. Зачем его в СИЗО? — изобразил я на лице непонимание.

— А куда его? — не понял Митрошин.

— Домой, под залог, — ответил я, после чего откусил кусок от очередного бутерброда. Пусть прокурор переваривает услышанное.

— А ты знаешь, что залог не применяют? — Митрошин отмер минуты через две, задумчиво меня рассматривая. — Это мертвая норма, по крайней мере, в нашем городе.

— Знаю, мне объяснили в отделе, — подтвердил я. — Но такая мера пресечения в кодексе прописана, а значит, ее можно реанимировать.

— Зачем? — повел он бровями.

— Как зачем? Человеку жизнь спасти, — начал я с возвышенных целей, но сразу же вернулся на землю, поразмыслив, что Митрошин меня знает получше коллег из отдела, он меня наблюдал, так сказать, в естественной среде, когда я еще не знал, что он из прокурорских. — Хочу попробовать добиться залога. Борис Аркадьевич, я хочу совершить то, что раньше никто не совершал, — твердо сказал я.

— Молодой и амбициозный, значит, — усмехнулся он, но незло. — Подготовил уже постановление?

— Вчерне. Вот тезисно набросал. — Забыв про чай с бутербродами, я вытер руки о платок и достал из дежурной папки исписанный лист бумаги.

— А медицинские документы у тебя? — спросил он, пробежав глазами текст.

— Да, они в деле. — Я положил на стол перед Митрошиным уголовное дело.

— Понимаешь, Альберт, — начал он, осторожно знакомя молодого, но амбициозного следователя с жестокой реальностью, — даже если я дам тебе санкцию, то ведь придется еще в суд идти, на себя одного я это дело брать не буду. А как поведет себя судья, я тебе сказать не могу. Скорее всего, не удовлетворит она твое ходатайство.

— Я готов рискнуть, — решительно заявил я и, улыбнувшись, добавил: — А с вашей санкцией у меня будет намного больше шансов.

Митрошин опять ухмыльнулся:

— Хорошо, готовь постановление и подъезжай.

— Спасибо, Борис Аркадьевич. — Мой голос сочился восторгом. — Я вас не подведу! Уверен, у меня получится убедить судью.

— Посмотрим, — не стал спорить с восторженным юнцом Митрошин. — Мне же тоже придется присутствовать на судебном заседании.

Ворвавшись в свой кабинет и сгрузив бумаги на стол, я схватился за телефонный аппарат.

— Черт! — Небольшая задержка, но, отыскав в верхнем ящике листок с номерами телефонов, я наконец набрал юридическую консультацию.

Пара гудков и женский голос:

— Слушаю.

— Зудилину к телефону можно?

Несколько минут спустя я услышал тяжело дышащую в трубку Ольгу.

— Я вас слушаю.

— Привет, — первым делом поздоровался.

— Кто это? — В голосе недоумение.

— Альберт. Не узнала, что ли? — изобразил я обиду.

— Чего звонишь? — Ольга напряглась.

— Я тебе клиента нашел, — сообщил я ей радостно.

— Какого клиента? — еще более настороженно спросила Зудилина.

— Денежного. В общем, приезжай в отдел, здесь все обсудим.