Следак

— Мог бы и до сеанса сказать, что не хочешь идти на «Зиту и Гиту», — выговорила мне она, когда мы оказались на улице.

— А что, так можно было? — не поверил я.

Алина вновь фыркнула и повернула в сторону дома.

— Проводи меня, — потребовала она.

— С удовольствием, — отозвался я.

Обратно мы шли молча, думая каждый о своем. Лично я о своей удобной кровати. Уже стемнело, и я постоянно зевал. Девушка на каждый мой зевок фыркала, выказывая свое раздражение.

— На работе устал, — решил я хоть как-то оправдаться.

— Ты прямо как мой отец, — недовольно заметила она. — Он тоже весь в работе, и, кроме нее, его тоже ничего не интересует.

— Меня интересует, — запротестовал я. — Сама меня заставила какую-то фигню смотреть, вот я и утомился.

— То есть это я виновата, что ты идешь со мной и зеваешь?! — От возмущения Алина остановилась. — И в кино ты ни разу не попробовал меня обнять, не говоря уже о поцелуях! — обличительно сказала она. — Я тебе не нравлюсь? — потребовала она ответа.

— Слушай, ты это все так быстро говоришь, что я не успеваю реагировать, — остановил я ее.

— Тормоз! — сказала она и быстро начала от меня удаляться. Пришлось прибавить шагу и пристроиться рядом. — Можешь уходить, раз я тебе совершенно неинтересна. — Алина попыталась меня прогнать.

Ага, сейчас, прокурорскую дочку на вечерней улице брошу и уйду. Тем более она в какой-то сквер завернула, срезая путь до дома.

— Ты мне интересна, — уверил ее я.

— Что-то я не заметила, — парировала девушка.

— Просто я скромный, — назвал я причину.

— Странно, — задумалась она, перебирая в голове факты. Она пытливо посмотрела на меня и потребовала: — Поцелуй меня.

— Давай лучше я тебя поцелую, — раздался со стороны прокуренный мужской голос, и сразу за ним грянул хохот.

Четверо парней вывалились из кустов и начали нас окружать. На вид местная гопота — гадливо лыбятся, держа сигареты во рту, прищуренные взгляды, походка вразвалочку, в общем, изображают из себя крутых пацанов.

— Клевая кожанка, — начал разговор центровой. — Снимай, хреново, если порвется. — Он заржал, сверкая желтой фиксой.

— И девку оставляй, — подключился второй. — Мы ее поцелуем. По очереди. — Гопники вновь заржали.

— Сейчас побежишь. Поняла? — шепнул я прижавшейся ко мне Алине. Гопоте же крикнул: — Я все понял! Снимаю!

Стащив с себя, я резко крутанул курткой и ударил ею по лицу ближайшего.

— Беги! — повторил я девушке, и та, слава всем богам, не затупила, а побежала.

Дальше все произошло слишком быстро: на меня, пока я отвлекся, расчищая девушке путь для отхода, навалились с двух сторон, повиснув на плечах, третий в это время зашел спереди и впечатал мне кулаком в живот. Четвертый оказался сзади, от него мне прилетело в спину. Нападающим тоже досталось. Одному из тех, кто меня держал, я сильно повредил ногу, пнул по голени. Тот, вскрикнув от боли, рухнул как подкошенный и более в драку не вступал — сидел на траве и матерился сквозь зубы. Второму, высвобождаясь от захвата, походу, сломал ухо. Он заверещал и принялся лупить по мне, не выбирая куда, лишь бы попасть. Пока я блокировал его удары, на меня запрыгнули сзади, а тот, что был спереди, кинулся мне в ноги. Повалили, в общем, и начали запинывать.

— Друганы, у него ксива! — раздался голос одного из нападавших.

Пока двое меня учили жизни, а третий, держась за ногу, матерился на траве, четвертый, значит, рыскал по карманам моей валяющейся где-то рядом куртки. Удостоверение как раз в ней было, во внутреннем кармане лежало.

— Че там? — Избиение прекратилось.

— Блин, это мент!..

— Лома, какого хрена…

— Я не знал, говорю…

— Ответишь, сука… Валим!.. Брось куртку, дебил!

Шаги стихли, я открыл глаза. Уже совсем стемнело, задул ветер, отчего верхушки деревьев ходили ходуном. Кряхтя, я с трудом поднялся, кажется, что-то не так с ребрами, надеюсь, просто ушибы, а не переломы. Шатаясь, я добрался до брошенной гопниками куртки, вновь опустился на колени и начал рыскать в траве в поисках удостоверения. Не хватало еще его потерять. Веселье вкупе с клизмой мне тогда обеспечены.

Вот оно, родимое, я взял его осторожно за края, чтобы не смазать пальчики одного их уродов.

— Лома, значит. — Я зло выматерился.

Отступление

Вернувшись домой, Кирилл, первым делом прошмыгнул в ванную комнату, постаравшись при этом не наделать шума. Не хватало еще, чтобы родители вышли и начали выпытывать, кто его избил. У него и так башка гудела, он мечтал отмыться и завалиться спать, а родителей он и с утра выслушает.

Увиденное в зеркале повергло его в ужас. Все было хреново. Во-первых, распухшее ухо. Хоть кровь запеклась и уже не бежала, но от нее остались следы на шее и пропиталась одежда. Во-вторых, разбитые губы и шатающийся зуб. К утру все это художество еще более распухнет и покраснеет. Его вид повергнет родителей в шок. Дела. Он вздохнул, кривясь от боли.

Еще и по печени настучали. Кирилл задрал футболку и убедился, что здесь тоже назревала гематома. Уроды. На фиг он вообще связался с этим Сиплым и его кодлой?