Следак

Когда Ольга, напичканная моими ценными указаниями, уехала к жене Калугина, я сел за машинку печатать постановление о применении меры пресечения в виде залога. Поскольку на вызов по громкой связи меня никто не вызывал, то я, допечатав документ, рванул в прокуратуру на выпрошенном у дежурного уазике.

– Борис Аркадьевич, я всё сделал, как мы договаривались, – доложился я, ворвавшись в его кабинет.

– Ну давай сюда, почитаю, чего ты там понаписал, – усмехнулся он, увидев запыхавшегося меня.

Пока Митрошин изучал мое постановление, я устроился на стуле перед его столом и наблюдал за его реакцией.

– Понаписал-то понаписал, про права какие-то вспомнил, свободы, гуманность еще приплел. Ну ты, Альберт, даешь, немецких философов что ли перечитал? Ладно, сойдет, – пожурив немного мой стиль изложения, вынес он вердикт.

Затем взял со стола ручку, и поставил на шапке постановления свою размашистую подпись.

Я выдохнул. А Митрошин, развернувшись к телефону, принялся накручивать диск.

– Светочка, а кто у вас сегодня дежурный судья? – спросил он в телефонную трубку. – Ага, понятно. Предупреди ее, что я к пяти вечера к ней подъеду. Да, да по рабочему вопросу.

Я бросил взгляд на часы – было три часа ровно.

– Слышал ведь разговор? – обратился Митрошин ко мне, когда положил трубку на рычаг. – Так что к пяти часам подходи к кабинету судьи Ерохиной.

– Адвокат еще будет. Она ходатайство принесет от имени Калугина.

– Хорошо, жду обоих.

Приехав в отдел, я первым делом дозвонился до юридической консультации и сообщил Ольге, которая тоже только что туда подъехала, последние новости. Она запричитала в трубку, что ходатайство еще не дописано. Выслушав этот сумбур, я на нее рыкнул и велел собраться.

– Адвокат ты или кто?

– Адвокат, – согласилась она, выдохнув воздух.

– С женой как? – спросил я.

– Нормально, она мне уже всё отдала, – прошептала та в трубку, прикрыв рот ладошкой.

– Круто, – вырвалось у меня. Какие здесь все-таки наивные люди, на слово верят и деньги сразу дают. Осталось только убедить судью. А нет, еще же Калугина надо ознакомить. Подхватив, составленное и утвержденное прокурором постановление, а также чистые бланки для Петренко, я побежал в дежурную часть, где в отдельном кабинете напротив дежурки, оформил документы с обоими задержанными. Петренко ознакомил с постановлением об избрании в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу, а Калугина с постановлением о залоге.

– Альберт, ты где ходишь? – когда я вернулся к себе в кабинет и от усталости развалился в кресле, ко мне зашла Журбина. Выражение лица у нее было недовольным.

– В прокуратуре был, – ответил я, припустив в голос удивления.

– А чего никого не предупредил? – хмурила брови начальница.

– Почему никого? В дежурке знали, они же мне машину для поездки выделили, – отбрехался я.

Лицо ее сразу просветлело – начальник выяснила, что подчиненный исполнительный и балду не гоняет.

– Как дежурство, нормально? – уточнила она на выходе из кабинета.

– Всё путем, – улыбнулся я ей, – и это, Людмила Андреевна, я через час вновь уеду.

– Куда? – притормозила Журбина.

– В суд, – пояснил я.

– Не поняла, – начальница вновь подошла к моему креслу.

– Будет судебное заседание об избрании меры пресечения в виде залога. Прокурор велел мне на нем присутствовать, – доложился я.

– Ничего не поняла, – Людмила присела на стоящий рядом стул, кажется ее коленки подвели.

– Мы с прокурором утром обсудили возможность применения к Калугину залога, и Митрошин решил попробовать, – пояснил я.

Журбина похлопала глазами.

Глава 27

Собираюсь в суд. Проверил материалы дела – все ли на месте, не забыл ли чего в этом безумном забеге. Подошел к круглому зеркалу, что с некоторых пор висит на стене у двери, причесался, поправил форму и закрепленную на поясном ремне кобуру.

С переездом Ксении в кабинете вообще много чего нового появилось. Вот и зеркало из числа новинок. Еще она зачем-то вазу для цветов притащила. Наверно, думает, что благодарные жулики будут ее букетами задаривать. Но не суть, пусть стоит, мне не мешает, я ей пока тоже. Но лучше мимо стеллажа с осторожностью ходить, там ведь помимо вазы еще новые кружки появились и фарфоровые статуэтки. Если я случайно за него запнусь – ору будет. Развод и выселение к Левашову мне обеспечены. Ибо нынче у нас в подразделении матриархат. Ну ничего, вот Левашов успокоится, придет в себя от резкого падения с карьерной лестницы, и мы с ним коалицию создадим.

А вот нефиг на меня орать. Залог, ей видите ли не по нраву пришелся, вместе с моей излишней самостоятельностью. Следователь, между прочим, процессуально независимо лицо – чего хотим, то и творим. Я вообще, согласно УПК, могу начальнику милиции поручения давать, и он их будет обязан исполнить. Так что хрен я кому позволю в свои дела лезть.