Следовать новым курсом

— Значит, мой знакомец-пруссак не соврал? — усмехнулся Венечка, припомнив хмельные откровения лейтенанта цур зее фон Арнима. За которыми последовало… то, что последовало.

— А с чего бы ему врать? — удивился дипломат. — Велись такие переговоры — и с французами, и с нами, и с турками, и с представителями германской делегации. Как видите — небезуспешно.

— Что вообще делали на конгрессе макаронники? Кажется, в Суэцкий консорциум их не приглашали. Какой интерес с ними договариваться о чём-то, да ещё и целую Триполитанию отдавать?

— Ну, не скажите… — Юлдашев смотрел на Остелецкого, как профессор — на любимого ученика, отчего-то не понимающего очевидной аксиомы. — Если бы правительство Виктора-Эммануила приняло в нынешнем споре сторону Британии, это создало бы нам массу проблем. Флот-то у них, что ни говори, вполне солидный. А так — и Рим по шёрстке погладили, и османов припугнули новым, набирающим силу конкурентом. Недаром они так легко согласились уступить нам Кипр…

— Ну так аренда же! — пренебрежительно махнул Венечка. — Когда-нибудь всё одно отдавать придётся…

— Девяносто девять лет — это на языке дипломатических документов означает «навсегда», — наставительно произнёс граф. — Нет, друг мой, если уж вцепились в такой лакомый кусок, то надо держать его, покуда сил достаёт. Кстати о вашем пруссаке: князь Горчаков просил передать, что вы очень ему помогли с… Ну, вы понимаете.

Венечка кивнул. Говорить о вместилище с бронзовыми уголками не следовало даже наедине на полубаке русского минного транспорта.

— Не преувеличивайте, граф. Мой вклад ничтожен.

…Смирение паче гордыни?..

— Не скромничайте, друг мой, это далеко не всегда приносит пользу. История со взломом резиденции германского посланника сыграла на переговорах немалую роль, окончательно убедив сомневающихся в том, что Англии нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Но и содержимое известного вам предмета оказалось весьма кстати.

Теперь возле «Николая» кружили сразу три чайки. Одна за другой, они срывались острыми белыми молниями в воду. Увы, безрезультатно.

— Между прочим, история эта имеет продолжение. И именно из-за него вам придётся немного задержаться в этом чудном городишке, — Юлдашев показал на берег.

— Это ещё зачем?

— А затем, друг мой, что имеется ещё и «в-третьих»…

И граф протянул собеседнику пакет — из плотной тёмно-коричневой бумаги, украшенный официальной печатью из винного цвета сургуча.

Венечка взял, удивлённо повертел в руках. Никаких надписей на пакете не было.

— Да вы вскрывайте, вскрывайте. Вот, держите, так будет сподручней.

Граф щёлкнул лезвием крошечного перочинного ножика.

— Не понимаю… — сказал Венечка. — Приказано произвести расследование связей Бёртона в Триесте… Но — с какой стати? Я в этом ничего не понимаю, я же не жандарм, а морской офицер, артиллерист…

Именно это предписывало ему содержимое пакета, один-единственный листок, написанный каллиграфическим почерком. Остелецкому он был знаком — так писал тот моряк, капитан первого ранга, с которым он беседовал в кабинете Горчакова в Порт-Саиде.

…Кстати, он тогда так и не представился…

— Привыкайте, друг мой. В вашей новой должности ещё и не тому придётся научиться.

…Чему? Воровать портфели с документами, резать людей потайными стилетами в подворотнях?..

«Альтер эго» глумливо захихикало, но Венечка уже отмёл эту мысль, как неподобающую. Вздор, разумеется, но всё же хотелось бы понять, что это за должность такая?

— Но зачем?

— Дело в том, что тело Бёртона так и не нашли.

— Да, я в курсе, — кивнул Остелецкий. — Подогнали водолазный бот, землечерпалку, обшарили обломки шхуны — ничего…

— В этом-то всё и дело. И чтобы окончательно прояснить этого господина — а может, и выяснить, куда он скрылся, после того как прикинулся так ловко погибшим, — надо разобраться с его связями. Ведь помните, что рассказывал тот проходимец об их тёмных делишках в Триесте?

Венечка кивнул.

— Дело это секретное, друг мой, и посвящать в него посторонних людей никак нельзя. Так что, кроме вас, никого попросту нет. Да вы не переживайте: всего-то надо опросить полдюжины человечков, за неделю справитесь. Вы ведь знаете итальянский и немецкий?

— Немного, — вынужден был признать Венечка и про себя проклял юношеское увлечение языками.

…А не знал бы — послали бы кого-нибудь другого…

— Отлично, значит, справитесь. А потом — сразу в Петербург. Явитесь в Адмиралтейство, кабинет… — он извлёк из кармана прямоугольный кусок картона. Венечка повертел его в пальцах — визитка самого Юлдашева. На обратной стороне карандашом небрежно выведено несколько цифр.

— Вот-вот, в этот самый кабинет. Там вас будет ждать известный вам господин. Отчитаетесь по выполнении этого задания, и уж тогда…

Засвистали боцманские дудки. На полубак бежали, сломя голову, вахтенные матросы.