Следователь, Демон и Колдун

Следователя, наконец, переселили из его комнаты с ужасными неевклидовыми видами за окном на второй этаж, в самую обычную комнатушку где, судя по скопившемуся количеству пыли, никто не жил лет, эдак, пять, если не дольше. Комнатка являла собой предельную квинтэссенцию мещанства: яркие безвкусные ковры на полу, яркие безвкусные обои на стенах, две батареи фарфоровых котят на полках, целый пантеон графинов и графинчиков в виде стоявших на хвостах фарфоровых рыб в застеклённом шкафу (рот каждой рыбины был заткнут огромной золотой пробкой-шаром), пузатые амурчики на каминной полке, пёстрые ширмочки — создавалось впечатление, что Фигаро снова оказался в комнате своей бывшей жены. Зато кровать здесь была монументальная: широкая и совершенно не скрипучая, а матрац… Следователю казалось, что он лежит на маленьком белом облачке. За кровать он был готов простить комнате даже фарфоровых котят.

Вечерело; снег за окнами повалил ещё сильнее, а столбик ртути в термометре, словно нехотя, опустился на пару градусов вниз. Во дворе включились яркие оранжевые фонари — у князя даже двор освещался электричеством, и Фигаро засмотрелся на мелькающие в свете фонарей снежинки. Было в их полёте что-то гипнотическое, что-то успокаивающее; следователю вспомнилось, как он, сидя в своей комнатке в Нижнем Тудыме точно так же смотрел на снег, пролетающий в свете габаритных фонарей снующих мимо окна повозок.

«Снег и свет, — подумал он, — снежинки и лампочки. Почему-то это всегда самое уютное сочетание из всех, что вообще бывают. Это ведь и новогодние праздники, и рождественские фейерверки, и просто мелькающие в окне кареты снежинки, а в карете тело и сухо, потрескивает маленькая печка, на которой греется чай в жестянке, а ехать ещё долго, но это ведь не беда, правда? Кто и куда спешит? Уж точно не сегодня и не сейчас…»

Двери в комнату распахнулись, и в неё с весёлым гиканьем влетели черти.

Точнее, чёртики: маленькие, зелёненькие, с ажурными крылышками, как у летучих мышей, аккуратными острыми рожками и мефистофелевскими бородками-клинышками. Квазиты, одни из самых мелких демоноидов. У любого уважающего себя магистра есть в услужении пара десятков таких, если он, конечно, не хочет сам искать свои тапки под диваном или лично вычищать лоток за кошкой.

Но эти конкретные квазиты были в белых фартуках и маленьких поварских колпаках. Более того: они, пыхтя, тащили в лапках накрытые крышками серебряные подносы, а четверо, изо всех сил молотя крылышками, толкали перед собой большую блестевшую хромом тележку.

— Это ещё что за чёрт? — Тузик только качал головой, глядя как квазиты раскладывают тележку в маленький столик, накрывают её скатертью, расставляют подносы и раскладывают столовые приборы. — Вернее, что это ещё за черти?

— А это мне князь выделил в помощь. — В комнату вошла тётушка Марта, аккуратно балансируя подносом, где стояло четыре бутылки, в которых булькала жидкость разного цвета. — Очень расторопные малые, я вам скажу! Никогда не видела настолько приветливых и услужливых чертей, но бес с ней, с услужливостью; они ж умные — страсть! Убавить огонь, добавить вовремя соль, почистить морковку — красота! Мне бы таких с пару десятков, я бы свою ресторацию открыла.

— А это мысль! — Князь расхохотался. — Да, мои малыши смышлёные, спору нет, ну так и выучка у них железная! Они, стервецы, знают, что, коли чего не так, я ужо их так ужучу, что только рога по закоулкам! Ну а если всё ладно, то и я ладный. Да и потом: стращаю я нечисть. Видать, чуют, что раньше инквизитором был, ах-ха-ха-ха-ха!.. А насчёт ресторации это, госпожа Бринн, идея на миллион империалов. Почему нет? Откроемся в Столице, выцыганим, вот, у Их Величеств все нужные бумаги, и будет у нас первый ресторан … э-э-э… Другого типа, во!

— Почему нет? — Тётушка Марта ловко водрузила поднос на стол, и аккуратно вытерла руки белоснежным полотенцем. — Только не в Столице, а в Нижнем Тудыме. У нас ведь королевская программа какая? Провинцию продвигать и развивать. Вот будем. И развивать, и двигать, понимаешь. Пусть из Столицы сами к нам ездят. Так, глядишь, и железную дорогу, наконец, прямо до города дотащат… Да вы не стесняйтесь, господа, не стесняйтесь!

С этими словами Марта Бринн хлопнула в ладоши, и квазиты, точно ожидая этого знака, сорвали с подносов крышки.

Чего там только не было.

Голубцы, галушки в золотистой луковой зажарке и сметане, тушёная оленина, колбаса — только что из духовки — гора золотого плова, что пах так остро и аппетитно, что кружилась голова, котлеты, биточки, уха из молодой осетрины, тарелки с молодым зелёным луком, маринованный чеснок, свежевыпеченный хлеб — некоторые блюда не мог идентифицировать даже Фигаро, а это дорогого стоило.

— Ого. — Фунтик ошеломлённо хлопал ресницами. — Ого. Я, конечно, кланяюсь хозяйке в пояс, но хочу напомнить, что нас тут, всё же, шестеро. Или даже пятеро, поскольку вас, господин Мерлин, я не считаю.

— Это пока, это, мой друг пока… — прошептал Артур, потирая руки. — Я себе ещё забацаю тело. Ух и тело будет! Лучше, чем в молодости.