Следователь, Демон и Колдун

— В первый раз, когда Харт ходил на львов, они просто царапались и кусались. Больно, но что такое когти и зубы против огнестрела? Во второй раз нам пришлось попотеть, потому что в нас полетели шаровые молнии. В третью ходку мне пришлось отражать уже весьма неординарные заклятья. На самом деле тогда мне просто повезло. Это наш четвёртый поход и я очень рад, что с нами вы, господин Френн. Ну и разумеется вы, господин Фигаро, но вы же сами понимаете, не в обиду…

— Да понимаю, понимаю. В Ударном отряде я подготовки не проходил, факт. Так что я тоже рад, что с нами господин Френн, и ещё как рад. Но я всё равно не понимаю. Эти снежные львы… они что, какие-то Другие, адаптирующиеся к заклятьям? Вроде Зеркального Ифрита?

— Они — не Другие. Ну, Фигаро, подумайте: как вы из Другого чучело набьёте? Они живые существа. Просто очень странные. И да, похоже, они со временем становятся сильнее и способны изучать заклятья, что были против них применены. Страшный противник. Но я никогда не видел, чтобы снежный лев атаковал человека первым. Нет, в пещерах под Белой вершиной у вас опасность одна: заблудиться.

— А если Нить Ариадны? Или Клубок?

— Навигационные заклятья? Да, если вы такие умеете, то, наверное, вам ничего не угрожает. Разве что свалитесь в какой-нибудь горячий источник или шлёпнетесь в расщелину. Всё же, вы, господа, не спелеологи, уж простите.

— Что-то в сон тянет. — Френн зевнул. — Отвык я по снегам да по горам бродить. Утренние пробежки в Тудыме и гантели всё же, немного не то же самое, что муштра в Ударном отряде… Караул на ночь выставим?

— Я постою. — Это был Зойза, подбросивший в костёр несколько свежих поленьев. — Ежели носом начну клевать, так разбужу кого-нить. А вы дрыхните, господа. В этих пещерах бояться нечего, так скажу.

— Ну-у-у… — Фигаро тоже зевнул, да так, что едва не вывихнул челюсть. — А если… животные какие вдруг… Мало ли.

— Ха! — Зойза едва заметно усмехнулся. — Других тут нет, а животные… Самый страшный зверь это человек, верно говорю? Драконов, вон, вывели подчистую, даже на Хляби у нас не найти. Хотя кто и врёт, что есть где-то, да только туфта это всё, господа хорошие. Ну а уж если сюда каким-то макаром медведь залез, так я ему покажу, что не стоит нас беспокоить. А будет дедушка лесной сильно настаивать… ну, получится у меня коврик новый под печку. Старый-то истрепался давно… Спите себе.

«Спите, Фигаро, — эхом отозвался Артур, — я за ними пригляжу. Вся эта развесёлая троица будет у меня перед носом, так что за Харта не переживайте… А, да вы, смотрю, уже спите. Ну и правильно. Святое дело…»

Поначалу следователю снилась чушь.

Это была самая обычная чушь, которая приходит во сне мутной метелью и оставляет после себя только обрывочные воспоминания, полностью гаснущие через час-другой: Фигаро с Зойзой сидели на какой-то поляне и играли в шашки. Зойза говорил «самый страшный зверь, Фигаро, эт человек, верно?» Следователь соглашался, кивал, и пытался проскочить в дамки на правом фланге.

Но затем сон Фигаро резко изменился, и далеко не в лучшую сторону.

Фигаро снилась какая-то липкая чёрная паутина, сквозь которую он продирался к маленькой настольной лампе. Паутина была живой, холодной, словно вода, которой только что обмыли мертвеца, и пахла соответствующе. Следователь брыкался, разгребал паутину руками, но, когда, наконец, добрался до керосиновой лампы, та зажглась едва заметным ничего не освещающим пламенем.

«Да я же сплю», понял, наконец, Фигаро.

Если во сне вы поняли что спите, а сам сон вам, скажем так, не особо нравится, то есть два пути: взять сон под контроль, или сделать «вертоплан».

Взять сон под контроль получается не всегда даже у тренированных сновидцев (говорят, есть и такие, кто может приснить себе сон на заказ, но Фигаро был не из этих). «Вертоплан» куда проще и быстрее.

Суть этого простого приёма сводится к тому, что во сне вы расставляете руки в стороны и начинаете кружиться вокруг своей оси. Непонятно почему, но это всегда приводит к одному и тому же результату: вас выталкивает из сна как пробку из-под воды.

В этот раз тоже сработало: Фигаро проснулся.

И сразу же испугался, поскольку подумал, что сон каким-то извращенным способом проследовал за ним в реальный мир.

Костёр едва горел, превратившись в кучу красных угольев. Ни Зойза, ни Харт, да и вообще никто из караульных никогда бы не допустил подобного, но дело было даже не в этом, а в холодных зелёных отблесках, которыми мерцало едва дышащее пламя: «мёртвый огонь». А за кострищем, во тьме, что-то шевелилось.

«Я сплю, — подумал следователь, — это же очевидно. Меня просто перебросило из одного сна в другой. Ну, бывает. Нужно просто…»

Додумать он не успел.

Из Орба Мерлина хлестнул ослепительный свет, растёкся по стенам, выжигая душную тьму, изгоняя гнойный мрак — резкий свет, яркий, но не режущий глаза. Затем невидимые руки схватили Фигаро за плечи, резко рванули вверх и поставили на ноги, после чего по нервам следователя пролетел грохочущий электрический импульс, мгновенно выбив из головы сонную одурь.