Следователь и Колдун

...бам! Опять удар под ногами – на этот раз сильнее, гораздо сильнее.

- Фигаро, я ничего не понимаю. - Лицо барона посерело, пальцы мелко подрагивали. - Вы утверждаете, что мне промыли мозги?

- Да. - Следователь кивнул. - Но к этому мы еще вернемся. Для начала мне хотелось бы прояснить причину вашего... кхм... состояния. Вам известно, что такое филактерия?

- Разумеется. - Барон нервно хохотнул. - Мне только интересно, откуда это известно вам. Мне почему-то не кажется, что это преподают в Академии.

- У меня были хорошие учителя. - Фигаро прикрыл глаза. - Но речь не об этом. Итак, филактерией называется некий предмет, в который пересаживается сознание реципиента, структура его ауры, короче, все то, что можно было бы назвать “душой”. Человек, которого перенесли в филактерию, может далее существовать рядом с ней либо в виде бесплотного духа, либо, при определенных условиях, проявляться в некоем псевдо-теле. Это так называемые филактерии первого типа. Но есть и второй тип: когда в филактерию “пересаживают” не сознание, а источник жизненности, так сказать, “корень” человека. В этом случае тело не умирает, а становится бессмертным и неуничтожимым – до тех пор, пока не будет разрушена филактерия, разумеется. Такую процедуру еще называют “вита-децентрализацией”. Это колдовство сложное, трудоемкое и весьма темное, так как требует человеческих жертвоприношений и прочих неаппетитных ритуалов. Но результат до такой степени схож с тем, что я наблюдаю перед собой, что сомнений у меня уже не осталось.

...опять удар – эфирная пульсация прямо под ногами. И сразу же за первым – второй. Тум. Тум.

- Фигаро, - Оберн покачал головой, - вы спятили. Да, думаю, я мог бы создать филактерию второго типа. Знаний и оборудования у меня хватало. Жить вечно – о да, это была моя идея-фикс. Но филактерия... Как-то даже не знаю... Или... Вы имеете в виду, что это сделал кто-то другой? Создал мою филактерию, а мне стер об этом память? Но мой эксперимент... Расчеты... Я ничего не понимаю.

- Я тоже ничего не понимал. Пока не нашел пропавший гобелен.

- Что? Какой еще, к черту, гобелен?

...тумс. Тумс. Тумс!

- Точнее, место, где гобелен висел. В коридоре рядом с нашей спальней – великолепная подборка гобеленов: замок Шератон с разных ракурсов, и даже в разрезе. Но пары гобеленов нет – пропали. Однако же я нашел и гобелены, и каталог, в котором есть их прекрасные миниатюры. Пришлось, правда, изрядно поглотать пыли – я нашел их на чердаке, в куче старых тряпок.

- На кой ляд вам понадобились старые гобелены?

- Меня царапнула одна ваша фраза. Вы сказали, что в замке нет катакомб – только винные погреба. Но в легендах об этом месте, которые так любят местные поселяне, фигурируют строители замка и их рассказы, в которых упоминаются именно что обширные катакомбы под Шератоном. Казалось бы – зачем барону Оберну врать о такой мелочи? Тем более что барон решил свести счеты с жизнью. Очень, очень странно. И тут же я натыкаюсь на пропавшие гобелены, которых, кстати, два: на одном изображены взрывные работы при создании этих самых катакомб, а на другом – чуть ли не подробная карта замковых подземелий. А потом я не нахожу во взорванной башне никаких следов аппарата, о котором рассказывает барон. И – флеш-рояль! - барону редактировали память. Что все это значит? Что дает нам в общем?

- Что?

...на барона страшно было посмотреть: серое как штукатурка заострившееся лицо, судорожно прыгающий вверх-вниз кадык, провалившиеся куда-то вглубь черепа глаза. Но самым жутким было ярко-алое сияние вокруг его фигуры: сейчас оно стало гораздо заметнее и пульсировало. Пульсировало, как внезапно понял следователь, в одном ритме с эфирным “барабаном” под ногами.

Тумс-тумс-тумс-тумс!

- Там, под замком, в глубине катакомб – ваша филактерия, контейнер в котором вы заперли свое сердце. Во время кровавого ритуала – на него, так понимаю, и пошли эти ваши разбойники – вы вырвали сердце у себя из груди и стали бессмертным, неуничтожимым существом. А потом зачем-то – этого я до сих пор не понимаю – стерли себе память об этом, подсунув воспоминания о некоей “машине вечной молодости”, которой никогда не существовало, предварительно аккуратно уничтожив или спрятав все, что могло бы напомнить вам о тайнике, где хранится ваша жизнь. Именно ваше сердце бьется там, внизу, порождая эти эфирные волны, подтачивающие реальность вокруг, словно соль разъедающая снег.

- Машина была, Фигаро! - заорал Оберн, взлетая над креслом. - Она была! Вот, вы сами нашли рисунок, на котором она изображена!

- Я его не нашел, - следователь грустно вздохнул. - Я его нарисовал. Совершенно, между нами говоря, от балды. И ваше сознание тут же приняло эту игру, дополнив свежими подробностями вроде “позиционирующей антенны”. Таки и работает динамическая “затычка” для памяти. Простите.

Барон замер. Его лицо словно разбилось изнутри, не в силах отразить переполнявшие Оберна чувства. Но, что хуже всего, пульсирующее свечение вокруг барона становилось с каждой секундой все ярче.

Тумс! Тумс! Тумс-тумс-тумс!!