Следователь и Колдун

…Первые минут пять Фигаро слушал комиссара внимательно. Потом — недоверчиво. Затем — ошарашено. И уже под самый конец, когда Пфуй закончил свою тираду, следователь просто молча сидел с ополоумевшим лицом и пытался понять, сошел с ума его начальник или же просто шутит.

— Это самая бредовая, сумасшедшая и неправдоподобная идея, которую я когда-либо слышал, — выдохнул, наконец, Фигаро. — Откройте окно, я выпрыгну.

— Верно, идея бредовая — подал голос Целеста, улыбаясь уголками губ. — Тем меньше вероятность что до этого додумается предполагаемый злоумышленник.

— Фигаро, — комиссар внезапно стал очень серьезным, — я не буду настаивать. Сам понимаешь, — просто не могу. Это опасно — по всем пунктам опасно. Но пойми и ты: гибнут люди. Студенты. И мы не знаем, почему. Если через месяц — а больше трансформацию такого уровня удерживать нельзя — ты ничего не найдешь, я просто выпишу тебе благодарность с занесением, пожму руку и, клянусь, не буду тебя трогать в ближайшие лет пять. Просто…

— Не в этом дело, — резко оборвал его следователь, — не в этом дело, комиссар! Я — следователь ДДД и меня не надо упрашивать делать мою работу! Я, разумеется, заранее согласен со всем, что вы собираетесь со мной вытворить, раз уж от этого зависит чья-то жизнь. Вопрос в другом: что если я действительно что-то найду? Что если выяснится, что Академия опасна? АДН — стратегический объект. Ее не так-то просто закрыть.

Комиссар Пфуй сжал зубы, кивнул и сказал:

— Целеста!

— Я все слышал, друг мой, — магистр едва заметно качнул головой. — Но, Фигаро, — вы сами ответили на свой вопрос, мой любезный ученик. Академия — стратегический объект. Поэтому существуют распоряжения на случай ЧП. Если я на ученом совете в присутствии королевских особистов и «внутрянки» представлю убедительные доказательства опасности обучения в Академии, она будет закрыта и опечатана до разрешения кризиса, а студенты отправятся в заранее подготовленные учебные заведения. Все опасные материалы и литература с «красным» доступом также будут эвакуированы… В любом случае, это уже наши проблемы. А сейчас предлагаю заниматься тем, чем достойные граждане всегда занимаются в дальних железнодорожных поездках: пить.

…Быстро темнело. С легким шипением алхимические светильники под потолком вспыхнули и тут же были выкручены Целестой на минимальный режим (магистр любил полумрак). Кликнули услужливого проводника, заказали «кушать и водки», растопили маленькую чугунную печку, и разговор переключился на более обыденные материи. Колеса мягко постукивали, и было слышно, как в тамбуре орут песни вышедшие покурить студенты.

За окнами проносилось все больше и больше огней; деревни, мимо которых проезжал поезд, становились все более крупными и зажиточными, все гуще толпились на обочинах дорог телеграфные столбы, все чаще на горизонте виднелись факелы пламени над фабричными трубами. Рядом протянулись еще несколько рельсовых путей и вскоре вокруг литерного «А» уже вовсю грохотали товарняки груженные лесом, сталью, зерном, цистернами с алхимическими полуфабрикатами и еще тысячами других вещей, которые жадно глотала Столица с ее мануфактурами, спекулянтами и, без малого, пятью миллионами жителей. Это был крупнейший в Королевстве железнодорожный узел; семь дней в неделю, сутками напролет здесь проходили, разгружались и отстаивались составы. Вот мимо проплыл, сипло пыхтя, старенький паровоз, волоча за собой три вагончика битком набитых горожанами, едущими в Старгород и Заречье; в маленьких окошках горел тусклый желтый свет, и Фигаро мельком заметил чьи-то ноги в полосатых носках, свисающие с верхней полки и троицу раздетых до пояса бородатых господ шлепавших по откидному столику засаленными картами (одному из игроков с оттяжкой били колодой по носу). А вот пролетел, плюясь искрами, товарняк из Рейха; похожий на пулю тепловоз с катушками пружинных рекуператоров, в прошлом, похоже, был бронепоездом, и даже сейчас на его боках можно было заметить оплавленные шрамы там, где газовые горелки срезали листы брони. Высоко в небе, у самой завесы тяжелых темных облаков перемигивались цепочки алых огней — это караван грузовых дирижаблей возвращался из Халифата.

Столица была близко.

Фигаро чувствовал, как в его вены медленно вливается тяжелый гудящий яд: хотелось куда-то бежать, что-то делать, писать жалобы, покупать подешевле, ругаться со складскими работниками и торговаться в аптеке за флакон снотворного. Это волнами накатывала на него аура огромного города, пронизанная эфирными искажениями, которые вырабатывало людское море. Столица потела страстями, разочарованиями, радостью, она воняла дымом сотен тысяч труб, она излучала в эфир свою постоянную нетерпеливую ноту, отдававшую рикошетом в каждый закоулок черепа, она меняла газовый состав воздуха алхимическими выбросами, которые, смешиваясь в причудливых сочетаниях, порождали облака, выпадавшие на жестяные крыши разъедающими металл дождями… одним словом, Столица жила в своем обычном ритме.