Следователь и Колдун

Колдунам в столице было тяжело, тяжелее, чем простым людям, которым нужно было привыкать только к грязному воздуху и шуму. Постоянная эфирная дрожь продуцируемая миллионами заклятий и зачарованных предметов действовала на всех по разному; у Фигаро, например, она вызывала состояние отчасти напоминающее морскую болезнь. Было лишь два способа заглушить мерзкое ощущение качки в голове: сон и алкоголь.

Следователь осушил стакан водки, закусил красной икрой, немалые запасы которой обнаружились в необъятном чемодане комиссара Пфуя, и опять уставился в окно. Поезд как раз поворачивал, по плавной дуге приближаясь к Пятничному разъезду, и на горизонте в последних лучах прорвавшегося сквозь тучи солнца засверкал «гвоздь» Белой Башни Квадриптиха — циклопического строения, торчавшего прямо в центре Столицы. После свержения власти колдунов в Башне пытались разместить городскую администрацию, но ничего хорошего из этого не вышло: пропитанное колдовством строение весьма вольно обращалось с законами физики в своих стенах. С потолков то и дело обрушивались потоки сахарного сиропа, лестницы внезапно обрывались лавовыми водопадами, а зайдя в уборную можно было оказаться в песках Халифата. Башню пытались снести, но это лишь спровоцировало огненный град, едва не уничтоживший пол-Столицы. Поэтому огромный белый цилиндр, в конце концов, просто оставили в покое, и он так и стоял, всеми покинутый вот уже почти двести лет, пронзая облака своим бесстыдным голым перстом — памятник людскому тщеславию высотой в пять с лишком верст.

— …ах-ха-ха-ха! — комиссар захохотал, грохоча кулаком по столу и топая ногами, — Ах-ха-ха, ну ты и выдал!.. Давай еще один, а я пока разолью…

— Извольте, друг мой, — Целеста прикусил губу и немного подумал. — Ну, значит, идет бандит по переулку, и видит: блюет, стало быть, за углом приличного вида пьяный господин. Бандит достает нож, подходит к пьяному и грозно так: «Деньги!!» Господин оборачивается, зажигает на пальце шаровую молнию и спрашивает: «Что — деньги?» А бандит ему: «Деньги, говорю, держи, а то вдруг тебе утром на опохмел не хватит!»

Пфуй опять захохотал, фыркая и проливая водку на скатерть. Следователь тоже, против воли, улыбнулся; он уже сто раз слышал этот анекдот, но магистр всегда рассказывал его с таким каменным лицом, что удержаться было невозможно.

— А-а-а, ну ты и даешь!.. Ну, будем!.. Ух, хороша! С ледника, видать!.. А теперь Фигаро очередь, а то он что-то захандрил.

— Столица, шеф, — следователь развел руками, — она всегда действует на меня угнетающе… Ну ладно, вот вам один. Только сразу предупреждаю — политический!.. Подходит после заседания Лиги наций британская королева к канцлеру Гейгеру и говорит: «Друг мой, я что-то не понимаю: вы опять согласились принять десять тысяч африканских беженцев сверх квоты! Лютеция с Италией отмазываются как могут, поляки у себя эпидемию свинки утроили чтобы не принимать, а вы — пожалуйста! В чем секрет?!» А канцлер ей: «Ну так у меня дороги не достроены, на фабриках рабочие места всегда есть, в колхозах, опять-таки, работать кому-то надо!» «Да, но они не хотят работать!» «И что с того? В газовые камеры они тоже не хотят!»

…Когда комиссар закончил хохотать, Фигаро откупорил еще одну бутылку и взял из коробки магистра сигару, которую, впрочем, не стал прятать, а, откусив кончик, прикурил «от пальца» и запыхтел, наслаждаясь сладким ароматным дымом. Целеста вздохнул и сказал:

— Вы, кстати, слышали новость? Помните, в прошлом месяце председатель Совета Европы, лорд Адам Свифт Серано-ДэЛакруа на ежегодной ассамблее публично обвинил наших королей в содержании под стражей более чем двух тысяч политических заключенных? Его Величество Тузик тогда еще потребовал у него списки?.. Вот, так на прошлой неделе Соединенное Королевство эти списки таки предоставило. Я их, кстати, видел: там половина — уголовники… Ну да не в этом суть. Что Тузик учудил: собрал всех этих «политических», выдал каждому по сто империалов подъемных, посадил на поезд и отправил в Лондон с сопроводительным письмом: так мол и так, вашими молитвами освобождены из узилища, отправляю их в оплот мировой свободы под вашу опеку… Скандал был страшный: туда сразу газетчики набежали и ну брать у «узников совести» интервью — какие условия в королевских острогах и все такое. А пока те, с блокнотиками, что-то себе чиркали, двое «политических» ограбили мясную лавку и снасильничали молочницу. Британский посол рот открыл шире чем твой гиппопотам: что себе позволяете?! Кого к нам прислали?! А Тузик ему под нос бумажку — ваши списки? И сразу же велел тиснуть их во всех газетах — с фотокопиями.

— Ой, — пригорюнился следователь, — опять, чую, война будет…