Следователи Петра Великого

25 июля 1713 года в канцелярии царя Петра Алексеевича в числе иных документов был подготовлен — причем с изрядным нарушением бюрократических канонов — «Указ маеору от гвардии Волконскому», в котором ему предписывалось произвести следствие о «худых поступках» архангелогородского обер-комиссара Д. А. Соловьева.

Как явствует из сохранившегося в архиве подлинника документа, уже в полностью оформленный и подписанный царем указ — прямо поверх высочайшей подписи (!) — было внесено дополнение, которым «маеору от гвардии Волконскому» предписывалось также расследовать еще и эпизоды о «взятках и других обидах жителям» со стороны устюжского комиссара С. М. Акишева. Кроме того, Петр 1 собственноручно вписал в раздел документа, относящийся к Дмитрию Соловьеву, фразу: «И буде дойдет до пытки, пытать»^{71}. В тот же день указ был заново переписан набело и повторно скреплен монаршей подписью^{72}.

Так необычно подготовленный именной указ от 25 июля 1713 года явился актом об учреждении первой в истории отечественного государства и права следственной канцелярии, положившей начало развитию специализированных органов следствия России^{73}.

К появлению столь значимого именного указа привела достаточно длинная череда событий.

Началось все с того, что Федор Протопопов, Сила Смольников и Иван Оконнишников, представители фискальской службы в Великом Устюге^{74}, 28 августа 1712 года подали в Правительствующий сенат доношение о бесчинствах подьячих и солдат, направленных в Устюжский уезд комиссаром С. М. Акишевым для взыскания недоимок. Согласно сведениям, добытым фискалами, подчиненные Семена Акишева вели себя как ничем не стесненные иноплеменники, завоевавшие устюжские края силой оружия.

Как извещали фискалы, «они, подьячие и солдаты, приехав… и указов соцким[12] не объявя, бьют без милости и тиранскими муками мучат: вешают в дыбы и на козле (особый станок для телесного наказания. — Авт.) плетми свинцовыми бьют и огнем стращают. И в церковной трапезе батожьем и на козле бьют ругателски руки и ноги и зубы ломают. И многих жен за власы волочили и нагих девиц водили, также многих жен блудным воровством силно бесчестили». Сам комиссар обвинялся в потворстве бесчинствам подчиненных, а также вымогательстве взяток^{75}.

Сенаторы не оставили доношение без внимания. Уже 20 сентября было принято решение об отстранении Семена Акишева от должности и вызове его для допроса в Сенат. 25 сентября в Великий Устюг за комиссаром выехал сенатский подьячий Евсевий Говорков.

Дальше события приняли неожиданный поворот: комиссар Семен Матвеевич ехать в Москву отказался. Как сообщил в Сенат 10 ноября Е. Говорков, «он, комисар, сказал, что к Москве не едет и указу не послушает, для того что отпущен (назначен. — Авт.) от губернатора, а не от Сената… И он, подьячий, велел ево, комисара, посланным драгунам взять. И он, комисар, учинился государеву указу силен[13], от драгун отбился»^{76}.

Крайне самоуверенное поведение Семена Акишева было не случайным. Комиссар рассчитывал на поддержку своего руководства. Благоволивший к Семену Матвеевичу глава Архангелогородской губернии вице-губернатор А. А. Курбатов и в самом деле решительно вступился за подчиненного и отказался выслать его в Сенат. Иными словами, в ходе разгоревшегося вокруг С. М. Акишева бюрократического конфликта вице-губернатор Алексей Курбатов отказался признать юрисдикционные полномочия Правительствующего сената по отношению к государственным гражданским служащим Архангелогородской губернии.

Все, что сенаторы смогли противопоставить самовластию вице-губернатора, — это направить в губернию лицо с более высоким служебным статусом, нежели подьячий Евсевий Говорков. 19 июня 1713 года Сенат командировал в Архангельск стольника С. Е. Пашкова. В его задачу входило произвести проверку обстоятельств уголовного дела, возбужденного устюжскими фискалами против Семена Акишева.

Однако и Семену Пашкову не удалось преодолеть сопротивление губернских чиновников. Стольник был остановлен в Вологде ландрихтером[14] И. Ф. Нахаловым, который отказался принять у него подорожную, не дал солдат для рассылок, а заодно воспрепятствовал аресту нескольких подозреваемых^{77}. Впрочем, к тому времени криминальные сюжеты, связанные с руководящими должностными лицами Архангелогородской губернии, уже не исчерпывались делом С. М. Акишева.